- Но я же тоже этим занимаюсь. Не знаю, пошел бы я вообще работать этим летом.
- А что так?
- Олег, я бы тебе рассказал, однако это личное. Слишком личное и болезненно вспоминать. – Я прикоснулся к холодной щеке, делал вид, что чешу невидимую щетину.
- Ну, как знаешь. – Через минуту он спросил: - А чем ты хочешь заниматься в жизни, напомни.
Такой вопрос должен был возникнуть у Олега, и я готовился к нему, ждал. Пока готовились десерты я успел ему рассказать, что хочу быть медиком, как родители. Это не семейное дело, у меня не было широкого кругозора в профессиях. Только под конец учебы в школе, когда я понял, чем хотел по-настоящему заниматься. Но было поздно, было бессмысленно об этом рассказывать, плакаться об обрушившихся планах юных лет.
- Ну, ты не один такой, запомни это, - сказал Олег. – Однако стоит помнить, что, если не получилось с первого раза, можно попробовать во второй.
- А если страшно?
- Страшно заниматься тем, чем ты хочешь зарабатывать?
- Д-да, - соврал. Не к карьере относился вопрос.
- Ну, смотри, - Олег почесал бородку. – Если ты хочешь, чтобы неудача прошлого преследовала тебя всю жизнь до самой смерти, заставляла жалеть, а ночами рыдать в подушку, то ничего не делай. Но, если ты решителен, и хочешь избавиться от страха, – возьми и сделай. Будет и будет.
- Хочешь сказать, что главное - это просто сделать, а все остальное неважно?
- Ну, это единственный способ, который тебе подошел бы. Ты боишься неизвестного, и это хреново. Будь тигром, рычи на неизвестное, чтобы, когда ты ступишь за черту, оно уже было испугано не меньше твоего.
- Шоколадный фондан, - сказал Миша. – Два фондана ведь?
Я кивнул. Не говорил потому, что Олег накормил размышлениями.
Следующие пятнадцать минут я спускался с грязной посудой и поднимался с десертами в ресторан. По идее, гости должны были скоро уйти – на часах десять часов вечера. Еще, примерно, полтора часа и нас развезут домой.
Пока есть время, можно хлебнуть холодной воды. В ящике лежал служебный кофе, но я его не пил, предлагали, но я говорил, что не пил ни разу и не собираюсь. Странно смотрели на меня коллеги в тот момент.
Жажда. Никогда еще вода не казалась такой сладкой на вкус, дающей второе дыхание. Пыл в груди остужался, голова приятно мерзла.
Из банкетного зала вышел лысый человек, тот самый, кому я дал стейк. У него был сонный, веселый взгляд. Он заметил меня.
- Вкусный стейк, - сказал он. – Я бы сказал это той официантке, но принес же его ты, да?
Кивнул.
- Молодой совсем, - продолжал лысый. – Я в твоем возрасте подобной хренью не занимался. Я в твои года стремился создать свой бизнес, вкладывал все, что было, во все, что теперь пользуется спросом.
Мне плевать. Я вижу, какой вкусный стейк – оставил две трети всего блюда, а я потом отнес его вниз. Что ты там затираешь о бизнесе?
- Надо зарабатывать, - говорил он. – А ты тут стоишь, подаешь еду. Это нормально, по-твоему?
- Ну, я же просто подрабатываю. В жизни я хочу заниматься медициной.
- О! И кем? Стоматологом? Они хорошо получают. Хирургом? Тоже вроде как деньги гребут лопатой.
- Фельдшером.
- Кем? – Лысый прищурился, словно впервые слышит такое слово.
- На «скорой» работать, в общем и целом.
- Э-э-э… И это дело? Возить бомжей, алкашей по больницам днем и ночью?
Да, а потом таких засранцев, как ты, с инфарктом миокарда спасать не понятно для чего. Видел бы я тебя впервые, будучи умирающим, держащимся последними силами за свою жизнь, может, я и помог. Но сейчас стою рядом с тобой, думаю, фельдшера ради вас через весь город будут ехать, чтобы спасти, а вы…
- Брат! – Лысый схватил меня за плечо. Еще немного и он его сдавит, сломает.
- Братуха! – Не брат ты мне, гнида буржуйская.
- Дорогой, - из зала вышла женщина, жена, кажись. – Давай-ка собираться, а то ты едва стоишь на ногах.
- Минуточку! – заявил лысый. Он повернул свой кочан на меня. – Дело твое, но деньги – вот, что дает тебе такой костюм, - он показал на свой костюм, - ужины в таких местах. Вот это, - обхватил грудь женщины. Большая грудь, обвиснет к старости лет. – Ну, все, бывай!