Потом Фрэнк подумал, что хорошо бы сходить проведать Морриса в больнице — надо только узнать, куда его отвезли; это можно будет сделать, когда Ида и Элен вернутся домой. Однако, они пропадали весь день и вернулись лишь к полночи. К этому времени лавка была уже закрыта, и он видел их из окна своей комнаты — они вышли перед домом из такси. В понедельник — в день, когда норвежцы должны были открыть свою новую лавку, — Ида спустилась в семь часов утра, чтобы приклеить к двери бумажку, извещавшую, что Моррис болен и лавка будет закрыта до среды или четверга. К ее удивлению, за прилавком стоял Фрэнк Элпайн, уже в переднике. Она пришла в ярость.
Фрэнк нервничал: если либо Моррис, либо Элен, либо они оба рассказали Иде, как он перед ними провинился, то ему крышка.
— Как вы сюда попали? — грозно спросила Ида.
Он рассказал, как пробрался в лавку через шахту старого грузового лифта.
— У вас неприятности, и поэтому я не хотел вас тревожить, просить ключ.
Она сердито сказала, что запрещает ему когда бы то ни было проникать в лавку таким образом. На лице у нее за два эти дня прибавилось морщин, в глазах была усталость, губы горько сжались; но он был уже почти уверен, что по какой-то мистической причине она понятия не имеет о его художествах.
Фрэнк вытащил из кармана горсть долларовых бумажек и небольшой мешочек мелочи и положил все это на прилавок.
— Вчера я продал на сорок один доллар.
— Вы и вчера были тут?
— Я попал в лавку, как я вам говорил. От четырех да шести торговля шла очень бойко. У нас кончился картофельный салат.
На глазах у Иды показались слезы. Фрэнк спросил, как чувствует себя Моррис.
Ида вытерла глаза платком.
— У Морриса воспаление легких.
— Ой, плохо! Если можете, передайте ему от меня привет. Ну, и как он?
— Он очень болен, у него слабые легкие.
— Я схожу в больницу его проведать.
— Не сейчас, попозже, — сказала Ида.
— Когда ему станет лучше. Как вы думаете, долго он будет лежать в больнице?
— Не знаю. Доктор сегодня позвонит.
— Послушайте, — сказал Фрэнк, — зачем вам беспокоиться о лавке, пока Моррис болен? Я с ней отлично справлюсь. Вы же знаете, я многого не требую.
— Муж сказал, чтобы вы ушли.
Фрэнк пристально поглядел на Иду, но на ее лице не было никаких признаков гнева.
— Я тут долго не останусь, — ответил Фрэнк. — Вы можете не волноваться. Я поработаю, пока Моррис не поправится. Вам сейчас нужно беречь каждый цент, чтобы заплатить за больницу. Я ничего для себя не прошу.
— Моррис вам сказал, почему он вас увольняет?
Сердце у него так и застучало. Знает она или не знает? Если знает, то надо сказать, что Моррис ошибся, — что он, Фрэнк, не трогал ни цента из их денег. Разве кучка денег, лежащая на прилавке, — не доказательство?
Однако он ответил:
— Конечно, он не хотел, чтобы я крутился возле Элен,
— Да, она еврейская девушка. Вы должны найти себе кого-нибудь другого. Но, кроме того, он узнал, что Шмитц с декабря болеет, и поэтому его лавка по утрам была закрыта и вечером он тоже раньше закрывался. Вот поэтому наши дела и стали лучше, а не из-за вас.
Затем она сообщила Фрэнку, что немец продал свою лавку двум норвежцам, которые собираются сегодня начать торговлю.
Фрэнк покраснел.
— Я знал, что Шмитц болен и иногда не открывает лавку, но ваши дела не потому пошли лучше. Дела пошли лучше потому, что я очень много работал и много делал, чтобы наладить торговлю. Пари держу, я мог бы выручать ту же прибыль, даже если не только эти два норвежца откроют свою лавку, а еще трое греков прибавятся. Мало того, я спорить готов, что выручка увеличится.
Ида и хотела бы ему поверить, но не могла.
— Погодите немного, и увидите, что вы ошибаетесь.
— Так дайте мне показать себя. Не надо жалования, достаточно того, что будет еда и комната.
— Чего вы от нас хотите? — спросила она в отчаянии.
— Я хочу вам помочь, Я в долгу перед Моррисом.
— Ничего вы нам не должны. Он вам должен, вы спасли его от смерти, когда он отравился газом.
— Я тут ни при чем. Запах газа почувствовал Ник. И, как бы там ни было, я ему обязан за все, что он для меня сделал. Такой уж я человек: если я кому-то за что-то благодарен, так до конца.