— Где же ты найдешь покупателя? — спросила Ида.
— А можно распродать все так, чтобы избежать банкротства? — спросила Элен.
— После распродажи у нас останутся гроши. А когда лавка будет стоять пустая и сдаваться внаем, так дом уж точно никто не купит. В этом квартале уже есть два помещения, которые сдаются внаем. Стоит оптовикам пронюхать, что я пошел на распродажу, они доведут меня до полного банкротства, и заберут дом тоже. А если нам удастся найти покупателя на лавку, мы и за дом сможем получить больше денег.
— Кто эту лавку купит? — вздохнула Ида. — Я тебе говорила, когда надо было продавать, а ты не слушал.
— Предположим, ты продашь и лавку и дом, — сказала Элен. — Что ты будешь делать дальше?
— Может быть, я смог бы купить какое-нибудь крохотное дело, может быть, маленькую кондитерскую. Если бы найти партнера, мы бы открыли кондитерскую в хорошем районе.
— Грошовыми конфетами я торговать не стану, — сказала Ида. — И партнер у нас тоже был, чтоб он сдох…
— А не можешь ты поискать работу? — спросила Элен.
— Кто мне даст работу, в мои-то годы?
— У тебя ведь есть знакомства в торговом мире, — сказала Элен. — Может быть, тебе найдут место кассира в супермаркете.
— Ты что, хочешь, чтобы твой отец весь день стоял на ногах? — закричала Ида. — Ведь у него же расширение сосудов!
— Это все-таки лучше, чем торчать в холодной, пустой лавке.
— Ну, так что мы будем делать? — спросил Моррис.
Никто не ответил.
Когда Ида и Элен остались одни, Ида сказала:
— Все было бы иначе, если бы ты вышла замуж.
— За кого, мама?
— За Луиса Карпа.
На следующий день Ида пошла к Карпу, когда тот был один в своей винной лавке, и рассказала ему о своих заботах. Виноторговец присвистнул сквозь зубы.
— Помните, — сказала Ида, — в ноябре прошлого года вы хотели послать к нам человека по имени Подольский, иммигранта, который хотел открыть бакалейную лавку?
— Да. Он сказал, что придет посмотреть лавку, но в тот самый день заболел гриппом.
— Ну, и купил он уже лавку?
— Кажется, нет, — осторожно сказал Карп.
— И он все еще хочет купить?
— Может быть. Но что я ему могу сказать про такую лавку, как ваша?
— Не надо ему ничего говорить про лавку, скажите ему про цену. Моррис сейчас в таком положении, что он продаст лавку тысячи за две. Если этот ваш Подольский захочет купать еще и дом, мы продадим недорого, и он получит свою выгоду. Этот иммигрант — молодой человек, у него есть силы; если он засучит рукава и хорошо возьмется за дело, то сможет потягаться с этими гоями.
— Пожалуй, я ему как-нибудь позвоню, — сказал Карп.
Потом он, как бы невзначай, спросил про Элен:
— Небось, она того гляди выйдет замуж?
Ида сразу поняла, что ветер дует туда, куда ей нужно.
— Скажите Луису, чтобы не был таким тихоней. Элен очень одинока, а ее никто даже никуда не пригласит.
Карп кашлянул в кулак.
— Я что-то уже несколько дней не видал вашего приказчика. В чем дело?
Он говорил небрежным тоном, но осторожно продвигался и глядел в оба.
— Фрэнк у нас больше не работает, — торжественно заявила Ида. — Моррис его рассчитал, и на прошлой неделе он съехал.
Карп приподнял свои мохнатые брови.
— Пожалуй, — сказал он медленно, — я позвоню Подольскому и скажу, чтобы он пришел завтра вечером. Он работает днем.
— Лучше бы он пришел утром. По утрам приходят некоторые Моррисовы постоянные покупатели.
— Я ему скажу, чтобы в среду он взял выходной, — сказал Карп.
Позднее он рассказал Луису, о чем они беседовали с Идой, но Луис, меланхолически подстригавший ногти, поднял голову и сказал, что Элен — не в его вкусе.
— Когда у тебя в карманах гелт, любая бабенка — в твоем вкусе, — сказал Карп.
— Только не Элен.
— Ладно, увидим.
На следующее утро Карп заявился к Моррису и таким тоном, будто они друзья — водой не разольешь, посоветовал:
— Пусть Подольский тут все осмотрит, но пусть не очень долго смотрит. И помалкивай насчет того, как идет торговля. Не пытайся ему чего-нибудь продать. Когда он кончит, он придет ко мне, и я ему объясню, что к чему.
Моррис, пытаясь скрыть свои чувства, молча кивнул. Ему хотелось поскорее отделаться и от лавки и от Карпа, пока он еще не протянул ноги. С неохотой согласился он послушать совета Карпа.
Подольский появился в среду рано утром. Это был тихий, застенчивый молодой человек в зеленом костюме из такой толстой шерсти, словно этот костюм сшили из попоны. На нем была маленькая шляпа, какие носят в Европе, и в руке он держал разболтанный зонтик. У него было простодушное лицо и добрые глаза.