— Я тебе не поверю в долг даже чекушку помоев, — сказал Луис.
Уорд схватил с прилавка бутылку вина и швырнул ее в Луиса. Луис увернулся, но бутылка угодила в полки и разбила там еще несколько бутылок. Луис заорал: «Караул!» и ринулся на улицу. Тогда Уорд схватил с полки бутылку виски и был таков. Когда он пробегал мимо мясной лавки, бутылка, которую он держал под мышкой, выскользнула и разбилась об асфальт. Уорд в отчаянии оглянулся, но не остановился.
К тому времени, как в лавке Карпа появились полисмены, Уорда и след простыл. Позднее, уже после ужина, мистер Миногью, обходя квартал, увидел, что его сын сидит за стойкой в баре Эрла и пьет пиво. Сыщик вошел в бар через боковую дверь, но Уорд увидел его в зеркале, висевшем за стойкой, и пулей выскочил через главный вход на улицу. Задыхаясь, вне себя от страха, он помчался к угольному складу. Слыша позади себя звук шагов отца, Уорд перелез через стену склада, перепрыгнул через ржавую цепь, протянутую перед грузовой платформой, и ринулся на задний двор, а там забрался под какой-то грузовик, стоявший в гараже.
Сыщик, осыпая Уорда ругательствами, минут пятнадцать искал его в темноте. Затем он вытащил револьвер и выстрелил в сторону гаража. Боясь, что мистер Миногью ненароком его прикончит, Уорд выполз из-под грузовика и попал прямо в объятия отца.
Хотя он умолял отца, чтобы тот его не трогал, кричал, что у него диабет, и астма, и наверняка будет гангрена, сыщик безжалостно бил Уорда своей дубинкой, пока тот не свалился без чувств.
Склонившись над сыном, сыщик заорал:
— Я тебе говорил, держись отсюда подальше. Последний раз тебя предупреждаю. Если я тебя тут встречу снова, я тебя убью.
Он отряхнул пальто и ушел.
Уорд лежал на каменных плитах, из носа у него текла кровь. Но вскоре кровотечение прекратилось. Уорд встал; его так мутило, что от жалости к самому себе он заплакал. Он побрел назад в гараж и забрался в кузов грузовика, надеясь там переспать ночь. Но когда он закурил сигарету, его стало тошнить. Уорд отшвырнул сигарету и подождал, пока тошнота прошла. Тогда он снова почувствовал, что ему обязательно надо выпить. Если уж он сумел перелезть через стену угольного склада, то тем более сможет перелезть через стену двора за лавкой Карпа — та стена куда ниже. А во двор, Уорд знал, выходит заднее окно лавки; на окне, правда, железная решетка, но старые прутья проржавели насквозь и шатаются. Может быть, если поднатужиться, их удастся развести в стороны.
Уорд выбрался из угольного склада, и вскоре он уже стоял в заднем дворе за лавкой Карпа. Лавка была закрыта с полуночи, и во всем доме не было ни огонька. Над темным окном бакалейной лавки Бобера на втором этаже горел свет — стало быть, надо действовать осторожно, чтобы еврей ничего не услышал.
Уорд попробовал согнуть прутья, но с первого раза ему это не удалось; он отдохнул и сделал вторую попытку, но снова неудачно. В третий раз, собрав все силы, он сумел развести в стороны два прута. Окно было не заперто. Уорд подсунул под него кончики пальцев и осторожно приподнял, зная, что оно скрипит. Открыв окно, он протиснулся сквозь отогнутые прутья и пролез в заднюю комнату лавки. Оказавшись внутри, он рассмеялся; здесь он уже мог родить спокойно: Карп был слишком скуп, чтобы установить у себя в лавке сигнализацию от грабителей. В задней комнате был небольшой склад бутылок, и Уорд от дегустировал и выплюнул три разных сорта. Затем он выпил из горлышка треть бутылки джина. Уже через несколько минут от боли и муторного состояния не осталось и следа, и Уорд больше не испытывал жалости к себе, как раньше. Он хихикнул, представив себе, какую смешную рожу скорчит наутро Луис, когда обнаружит на полу лавки кучу пустых бутылок. Уорд заглянул в ящик кассового аппарата, но там было пусто. Он в ярости разбил о кассовый аппарат бутылку бренди. Его снова стало тошнить, и он наблевал прямо на прилавок. Почувствовав себя после этого лучше, Уорд начал при слабом свете уличного фонаря, что висел перед лавкой, разбивать одну за другой бутылки о кассовый аппарат.
Этот шум разбудил Майка Пападопулоса, спальня которого была на втором этаже, как раз над лавкой. Полежав минут пять и убедившись, что шум внизу не прекращается, Майк понял, что там что-то неладно, и начал поспешно одеваться.
Тем временем Уорд перебил уже целую полку бутылок, и тут ему захотелось закурить. Спички отсырели и не зажигались; ему потребовалось добрых две минуты, чтобы зажечь спичку; закурив сигарету, он с удовольствием затянулся и, тряхнув рукой, бросил спичку назад через плечо. Спичка, еще горящая, упала прямо в лужу спиртного; лужа разом воспламенилась, и сноп пламени с гулом взметнулся к потолку. На Уорде вспыхнула одежда. Он стал отчаянно бить по себе руками и с воплем ринулся в заднюю часть лавки; он попытался вылезти через окно, но намертво застрял между прутьями, где и погиб.