Пожалуй, лучше бы ей сидеть всё-таки на заднем сиденье, у всех на виду, а не в этой закрытой люльке.
Мотоцикл с шиком пролетел по деревне и остановился у дома с надписью: «Медпункт». Тотчас оттуда
выпорхнула, как минуту назад Юлька, чёрненькая девушка в ярком платье. Перебросив через плечо белую пляжную сумочку, она ловко вскочила с подножки на сиденье позади Петра, сверкнула улыбкой:
— Петруша, что же не познакомишь? Жанна! — и протянула Юльке руку.
Юлька невнятно пробормотала что-то.
Всю дорогу до города она сидела в коляске с застывшим лицом. Тёмные очки кой-что скрыли. Да и некому было следить, что за ними творится. Жанна — ну и имечко! — сидела рядом, тоненькая, прямая; только на поворотах слегка изгибалась да шёлковым платьем трепетала.
В городе остановились сперва возле универмага, потом зачем-то у хозяйственного магазина. В витринах блестели тазы, кастрюли... Пётр сказал:
— Юлька, мы тут с Жанной вещицу одну пошукаем. Пойдёшь с нами?
— Я посижу здесь,— холодно ответила она.
Нет уж, дудки, ОНА не станет с вами по магазинам «шукать»! Хотя в результате оказалась просто как бы сторожихой их мотоцикла. Не затем ли и взял её Пётр? Нелепая мысль застряла в голове у девчонки. Однако вскоре она приняла независимый вид. Расположилась в коляске удобно, облокотившись, отдыхая. Ей-то что, покупайте себе хоть корыто!
Вышли Пётр с Жанной, неся «вещицу». Та была запакована, увязана в порядочную картонную коробку с тёмными наклейками.
— Купили? — спросила Юлька надменно.
— Да. Помпу.
Нет, спрашивать, что это такое, не станет!
— Теперь—к морю. Успеем, Жанночка? Юлька, ты что-то вроде надулась?
—Я? И не думала.
Жанна опять сверкнула зубами, а Юлька чуть не хлюпнула носом.
Ладно. Море всё-таки будет. Остальное — да пропади оно пропадом!
Море, море, синее море!
Как тебя описать, какими словами про тебя рассказать? Ты и ласковое, ты и спокойное, ты и безмятежное, ты и грозное, когда беспощадные валы набегают на берег, словно беря его приступом, разбиваясь, волокут по дну шуршащую, бессильную гальку и снова бьют, бьют в громадные камни с грохотом, рёвом и воем...
Не было сейчас ни грохота, ни воя. Море лежало тихое, ясное; прозрачная вода плескалась у кромки тёмного песка, открывая глазам распластавшиеся, как щупальца, тёмные водоросли и замшелые камни.
Проехали почти весь пляж, усыпанный разноцветными телами курортников. Пётр гнал мотоцикл к неприметной бухточке, где «песок — золото и дно пологое, Юльке не страшно». Она было возмутилась. Но, подойдя к голубой от неба воде, что блестела и тёрлась о голые ступни, забыла всё на свете.
Море было огромное, бесконечное, сияющее. Лёгкий бриз нёс в лицо мельчайшие брызги. Гордо белел вдалеке величественный, хоть и размером со спичечный коробок, пассажирский теплоход. А ещё дальше, у города, таявшего в мареве под лысой горой, чернели ажурные башни — краны, словно хоботы доисторических чудовищ.
— Юля, хочешь, плавать поучу? Раздевайся же!
Это спрашивала Жанна. Она стояла рядом в голу-
бой шапочке, тёмно-синем полосатом купальнике, на стройных загорелых ногах васильковые, в тон шапочке, резиновые тапки.
Юлька ответила сухо:
— Сейчас.
Побрела к кустарнику, переоделась в «ансамбль». Жеманясь, отчасти потому, что горячий песок жёг ступни, прошагала к воде. Какая-то противная толстуха, стоя по колено в воде, ухая и по-поросячьи взвизгивая, бросала её на себя пригоршнями.
— Идём! — сказала Жанна.— Главное — не бояться. Ровно дышать.
Юлька кинулась в море, сжав зубы. Вода была-та-ки холодновата! Замолотила по ней... А Жанна вдруг очутилась впереди, гораздо глубже —нырнула, что ли? Подплыла, обхватила поперёк туловища сильными руками, стала командовать:
-— Ноги согни! Та-ак. Вперёд! Вдох! Выдох..,
Какие тут «вдох-выдох»! Успеть бы молотить.., Юлька вырвалась, забарахталась.,, Пётр, стоя на валуне, прокричал со смехом:
— Да оставь ты её, Жанна! Пусть сама учится. Видишь, уже держится? Юлька, дальше того камня — ни шагу, слышишь?
— Эт-то ещё... поч-чему? — отфыркиваясь, просипела Юлька.
— Акула нос откусит!
— Ну и пускай. Акулы здесь не водятся.
Жанна тоже засмеялась. И вот... Вот цепкие руки
отпустили её. Юлька хлебнула солёной воды... А Жанна, которую спрыгнувший с валуна Пётр поманил к себе, окуная голубую шапочку в белую пену, уже оказалась возле него. И они поплыли прямо к солнцу, в морской простор, как два мелькающих поплавка.
Конечно же, Юлька сразу упёрлась ногами в дно. К счастью, оно было близко. Отдышалась. Высморкалась, вытряхнула из носа, ушей, изо рта горько-солёную воду. Было уже не холодно, а жарко. Неужели ОНИ даже не оглянутся? Нет. Поплавки словно растаяли. Юлька сделала по дну три неверных шага. Так, понятно! Бросили на произвол судьбы... Дно и впрямь пологое, иди себе как по паркету, воды до пояса. Ах, нет! Вот она выше, ещё выше... Юлька отпрянула. А чей-то приторно-ласковый голос сказал сзади:
— Девочка, да ведь мы с тобой, кажется, знакомы?
Так и есть!
Толстуха, кривя в улыбке оранжевые губы, протягивала с берега руку. Пронеслось в памяти: поезд, купе, худая старуха с перстнем и эта, липучая, со своими наставлениями.
— Привет,— сказала Юлька, чтобы отвязаться, и пошла по берегу.
Не тут-то было! Толстуха — за ней. Юлька легла на ракушечник, распластав руки. Хоть загореть вволю... Толстуха легла рядом. Щурясь, спросила:
— Хорошо купаться? Мне доктора не рекомендуют.
— Нормально, — процедила Юлька.
— Ты далеко отсюда устроилась? Это с тобой отдыхающие были?
— Мы живём в собственном доме в посёлке Изюмовка. Это мой родной двоюродный старший брат, Пётр Лукьяненко.
— О, в собственном! Я думала, тоже снимаете. Безумно дорогие в этом году цены! Тридцать рублей человеко-койка И питание так себе.,, А это где — Изюмовка?
— Тут, недалеко.
— И хорошо там?
— У нас великолепный фруктовый сад, масса фруктов. Большой дом, шесть комнат.
— Шесть? Положим, из фруктов сейчас только черешня!
— Шелковица поспела.
— Ну, кто её будет есть... Разве на кисель. А как у вас вообще с продуктами? Молоко дешёвое?
Юлька принялась вдохновенно врать.
Молока — залейся, свои коровы. («Ого!» — подняла брови толстуха.) Свои поросята, утки, куры, индюки, гуси, кролики, телята. (Толстуха поцокала языком.) Личная машина. Телевизор, приёмник, гитара. В саду сливы, груши, абрикосы. Вишен — завались. Два гигантских ореха. Личный водопровод — скважина. Душ. Баня. Огород. Своя собака, кот, котята. Кино. Детский сеанс — пятачок...
— Богато живёте,— вздохнула толстуха.— Всё у твоих родителей?
— У моего дяди и у моей тёти.
— Кто же они, интересуюсь?
— Тётя — знатный виноградарь. С переброской на червей.
— На червей? Гусениц тутовых, что ли?
— Нет. На виноградных.
— Да разве такие бывают?
— Встречаются.
— А дядя? (Эк, привязалась!)
— Дядя — знатный... В общем, на машинах. Печки тоже складывает.
— Печек много ль в деревне? С них не разбогатеешь...
— Они коровники. Клубы ещё...
“ А, строитель! Тогда дело другое. Значит, Изюмовка недалеко? А ты, между прочим, можешь обгореть.— Толстуха перевалилась на бок и прикрылась полотенцем.
Юлька зорко всматривалась в сияющую морскую ширь. Из-за набежавшей волны вдруг возникли оба поплавка, вот уж заголубела шапочка Жанны. Они с Петром выбежали на берег, держась за руки, как дети.
— Юлька! “ закричал Пётр.— Как, вволю накупалась? Вода не холодна? Я же за тобой присматривал всё время...