Но живописные изображения, что, избегнув подобной участи, дошли до наших дней, являют взорам глубочайшие чувства помпейских граждан. Люди с выпестованным вкусом взирали на эллинистический мир как на живительное средоточие искусств и учености. Их детей воспитывали образованные рабы-греки, а от болезней их пользовали греческие же врачи - или рабы, или вольноотпущенники. Излюбленными сюжетами домашней живописи служили сцены из греческой мифологии и истории. Например, упомянутый уже жрец Аманд украсил триклиний своего дома фресками, где изображались: Персей, спасающий юную Андромеду, Геракл в садах Гесперид и падение Икара. И, разумеется, весь город был наводнен живописными сценами Троянской войны, поскольку в скитаниях троянцев-изгнанников римский народ обрел миф о собственных истоках и становлении.
Художники, выполнявшие такие произведения, порой полагались на собственное творческое видение. Но чаще они копировали старые греческие образцы или пользовались своего рода "трафаретными" книгами, плодя картины наподобие современных оттисков. В нижнем конце рынка дешево и быстро работали ремесленники, выполнявшие заказы покупателей с менее взыскательными вкусами. Наиболее расхожей темой у них была извивающаяся змея, охранявшая святилище домашних богов. Многие помпеяне любили словно подносить зеркало к собственному миру, украшая дом правдивыми портретами самих себя, своих детей, своих четвероногих питомцев и птичек и прочими характерными штрихами повседневной жизни.
Именно этим живописным деталям суждено было стать ценнейшими археологическими сокровищами, не менее важными для постижения прошлого, чем какой-нибудь раскопанный храм или императорская гробница. Поскольку жизнь прервалась здесь столь внезапно, везде царила атмосфера не смерти, а, напротив, оживленной и напряженной деятельности. Послания, начертанные на стенах пустых комнат, словно до сих пор ждут ответа. В Доме Веттиев, на одной из колонн в перистиле, какой-то юноша нацарапал приветствие: "Акций желает своей милой матери Коссинии доброго здравия!" Быть может, в тот злосчастный августовский день, пока еще не начал падать пепел, она прочла эти слова и улыбнулась.
На снимке показан помпейский дом в процессе раскопок реставрации.
Александр Великий с обнажённой головой, посреди лязга копий, мечей и цокота копыт, гонит своего мощного Букефала прямо на персидского царя Дария. Тот склоняется с колесницы, чтобы узреть возмездие, явившееся ему из Македонии. Этот шедевр мозаичного искусства, выложенный из полутора миллионов крошечных камешков, украшал пол помпейском Доме Фавна. Ущерб, следы которого видны в левой части композиции, видимо, относятся ко времени землетрясения 62 г. н. э.
На этой кухне, довольно тесной, как это обычно было в помпейских домах, жаровня с углями была устроена поверх каменного очага - главном месте приготовления пищи. Бронзовую посуду с изогнутыми днищами засовывали поглубже в угли для большего поглощения тепла. Дым легко улетучивался через окошко над очагом, а в некоторых кухнях имелись и отверстия в крышах.
Слева - амфора для вина, найденная в гробнице за Геркуланскими воротами Помпеи. Ваза из стекла с камеями, с белыми рельефными изображениями из светонепроницаемого камня на прозрачном фоне, несомненно свидетельствует о богатстве и высоком положении владельца. В центре - превосходной работы бронзовая урна, несколько смахивающая на самовар, предусматривала двоякое применение: ее можно было подвешивать на цепях, крепившихся к трем кольцам в виде женских голов, или ставить на пол на три ножки в форме львиных лап. Устройство, помещенное внутри посудины, позволяло нагревать воду на углях. Справа - бронзовый сосуд - дельфины, послушно ныряющие по мановению бородатого Тритона, служат ручками для крышки этого нарядного сосуда для разогрева пищи. Внутренний очажок скрыт за двойными дверцами, напоминающими в миниатюре двери храма. Зимой такие нагреватели вдобавок прогоняли холод, пробравшийся со сквозняком в помпейские триклинии. Боковые ручки сосуда, отлитые в форме человеческих рук, позволяли легко перетаскивать его с места на место.
Треногий круглый столик покоится на полу с изысканной мраморной инкрустацией, окруженной мозаикой с фигурами животных. Столик был найден в таблинуме - большом помещении для приемов, размещавшемся между атриумом и перистильным садом, или двором. На таких столах обычно расставляли какие-нибудь лакомства для гостей.
На этой стенописи из Геркуланума изображены женщины за туалетом. На шее у матроны (она в окружении дочерей и рабыни) - ожерелье, - плетёное из золота со вставками изумрудов и перламутра.
Эта свернувшаяся спиралью золотая змейка некогда обвивалась вокруг предплечья, богатой помпеянки, ожерелье украшало шею, а серьги с изумрудами - уши.
Скульптура являлась непременной составляющей помпейских садов, и часто их владельцы выставляли там раскрашенные изваяния, - например, статуи златовласых мальчиков.
На снимке представлен перистильный сад Марка Лукреция - в том виде, в котором он был обнаружен.
ЭССЕ
Дома, поднятые из пепла
"О, Альбуций, сколь гостеприимен твой дом!" - написал кто-то из гостей на стене в саду одного из красивейших домов в Помпеях. Схожие слова могли бы относиться к любому из других изящных жилищ в городе. Такие дома, отныне освобождённые от слоёв пемзы и пепла (некоторые даже пугают своей идеальной сохранностью), без слов повествуют о том, какой была домашняя жизнь зажиточных помпеян.
Хотя в городе, где годное для застройки пространство ценилось весьма высоко, дома тесно примыкали один к другому, - всё же жителям особняков-островов был обеспечен полный покой в частной жизни. Высокие стены, чаще всего без окон, защищали жильцов от уличного шума и посягательств воров. Вместе с тем, благодаря отверстиям различной величины, проделанным в черепичной крыше, даже в самый крохотный домик проникало довольно света. Непременной особенностью подобной архитектуры было естественное чередование залитых солнцем пространств с приятно затененными покоями. Вид, открывавшийся сквозь проём уличной двери, увлекал взгляд от яркого атриума с высоким потолком и от рассеянного света в таблинуме - главном помещении для приёмов, - к залитому солнцем перистилю, или садику с колоннадой; а воздействие подобных контрастов лишь усугублялось красочными настенными росписями и затейливыми мозаиками.