- Ты le con (дурак)?
- Что? - не выдержал Шыбынбек. - Я тебе говорю, пусти меня обратно. Мне кажется - меня хотят убить.
- Je m'en fous (Мне пох)! - охранник в выражениях не стеснялся. - Tire-toi (Вали отсюда)!
С этими словами он захлопнул окошко. Позади послышался звук клаксона. Шыбынбек, трясясь от страха, медленно обернулся.
На небольшой парковке возле тюрьмы стоял его любимый белый лимузин, рядом с которым улыбался во все 24 зуба начальник охранной службы Балдырхан.
- Наконец-то! - недовольно бросил Шыбынбек и плюхнулся на заднее сиденье. Ехать до Парижа было далеко, а потому Шыбынбек пустился в воспоминания.
Аvion
В то летнее утро 2009 года, к которому обратилась сейчас память Шыбынбека, он летел среди многих, в отличие от него незапятнанных, пассажиров в Лондон. Самолет рассекал облака, ласковое солнце светило в иллюминаторы, будто обещая, что впереди его ждет безбедная жизнь, наполненная праздником и шахматами. Шахматы Шыбынбек очень любил. Там - на родине, которую он оставил впопыхах, успев только перевести то, что еще не перевел в швейцарские банки - его коллеги банкиры за глаза называли его шахматистом. Впрочем, прозвище это появилось не только и не столько из-за любви к этой древней игре эрудитов, сколько из-за его способностей просчитывать ходы оппонентов наперед и уметь предугадать исход любого дела и предприятия.
Но - то ли Фортуна отвернулась от Шыбынбека, то ли он допустил ошибку в своих расчетах - однако тогда в 2009 году все пошло наперекосяк. Он планировал возглавить страну, рассчитывал, что народ пойдет за ним. Но за ним отправились лишь полицейские, да борцы с коррупцией. Риск угодить в тюрьму на родине - он не предусмотрел. А когда понял, что это неизбежно - было уже поздно что-то менять.
Под крылом самолета показался какой-то водоем. Географию Шыбынбек знал хорошо, но с высоты полета определить, что это за море или озеро не смог.
По широкому коридорчику, образованному удобными мягкими креслами бизнес-класса прошла вихляя бедрами симпатичная стюардесса.
- Уважаемые пассажиры, - негромко окликнула она тех, кто не спал. - Сейчас будем ужинать. На подлокотниках ваших кресел есть сенсорные мониторы, на которых вы можете выбрать любое блюдо из нашего богатого меню, а также напитки, которые предпочитаете.
Немногочисленные соседи Шыбынбека стали листать меню, щелкая сенсорными кнопками напротив тех блюд, которые им хотелось отведать.
- Девушка! - негромко позвал Шыбынбек. - Можно вас на секунду?...
Стюардесса с милым, но уже потрепанным жизнью лицом, которое украшали огромные отважные глазища, подошла к нему, сияя улыбкой.
- Чем могу помочь? - спросила она.
- Мой монитор неисправен. Вот - поглядите сами. Девушка!... Пожалуйста, принесите мне чего-нибудь диетического!
- У вас язва, что ли? - сочувственно произнесла стюардесса по имени Вера, если верить бейджику, прикрепленному к груди пятого размера.
Уж в чем-чем, но в размерах груди Шыбынбек разбирался отлично.
- Одну минуту! Я к вам сейчас подойду... Спасибо... - обернулась она к другому пассажиру бизнес-класса
- Да, - кивнул Шыбынбек, - У меня появилась язва при виде вашего неработающего монитора!
- Простите, но перед полетом мы проверили всю технику и оборудование. Все прекрасно работало. А диетической еды у нас нет. Но могу порекомендовать паштет из оленины с сушенной вишней под горчичным соусом. На гарнир же - кус-кус с ананасом.
Тут Вера сорвалась с места и кинулась к шторке, являющейся границей между бизнес-классом и салоном для быдла.
- Пассажир, пассажир! Вам сюда нельзя!
- Я хочу жрать! - резко ответствовал наглый пассажир, запутавшийся в шторке. - Кстати, паштет из оленины я очень люблю!
Стюардесса смерила его уничтожающим взглядом.
- Вам паштет не положен по статусу! - громко произнесла Вера. - У вас будет курица с рисом! И чай с печенькой. А теперь попрошу вас вернуться на свое место.
Пассажир не шелохнулся.
- В вашей работе, девушка, вы должны быть обходительны со всеми - независимо от того места, где они сидят - до шторки или за ней.
За спиной пассажира появилось еще несколько таких же как и он. Шыбынбек громко вздохнул. Быдло остается быдлом везде - и на земле, и на воде, и в воздухе.
- Че нос воротишь? - посмотрел на него наглый пассажир. Сидишь тут, думаешь, ты царь и бог?
По радио командир экипажа объявил что-то неразборчивое.
Те, кто стоял позади бросились к своим креслам. Наглый пассажир, взглянув недобро еще раз на Шыбынбека, последовал их примеру.
Командир судна еще раз повторил по радио то, что сказал ранее:
«Мы входим в зону турбулентности. Попрошу пассажиров занять свои места и пристегнуть ремни безопасности.