— Значит, таков замысел Света, — с умным видом произнес Онкан и посмотрел на четвертую дверь: — А что находится там?
— Кажется, это второй вход в резиденцию кардинала, ведущий напрямую в жилые покои. Чтобы не ходить каждый раз через приемную, как, например, в моем кабинете.
— А-а, понятно.
Поправив перевязь с мечом и воротник идеально белого камзола, Ферот направился к центральной двери. Проигнорировав одинокого привратника, ибо сам Иустин желал видеть коменданта Темного квартала, епископ негромко постучался и вошел внутрь. Его помощник просочился следом, но, испытывая священный трепет перед фактическим главой Атланской империи, попытался слиться с тенью Ферота.
Иустин сидел за длинным столом, размазывая блуждающий взгляд по страницам какого-то отчета. Со стороны могло показаться, что кардинал лениво разглядывал бумагу, нисколько не заботясь о том, что на ней было написано, но на самом деле от его внимания не укрывалась ни одна мелочь.
— О, епископ Ферот! Рад вас видеть так скоро, — широко улыбнувшись, кардинал встал из-за стола и сделал несколько шагов навстречу гостю, но остановился, увидев съежившегося Онкана. — Вы и помощника привели? Что ж, проходите оба.
— Я подумал, что ему будет полезно вновь побывать здесь. Простите за дерзость, — почтительно поклонился епископ. — В свое время меня сильно вдохновило это место и вы, кардинал. К тому же Онкан очень талантлив, умен и трудолюбив. Мне бы хотелось, чтобы он был в курсе всех моих дел.
— Да? — Иустин подошел к клирику мягкой неслышной походкой и мазнул рассеянным взглядом по его лицу: — Ну, юноша, присаживайтесь. Голодны? Хотите пить? Не надо стесняться, угощайтесь.
Промямлив слова благодарности, Онкан покорно сел за стол, но ни на свежие фрукты, ни на изысканное вино даже не посмотрел. В воздухе резиденции витало спокойствие, но в то же время приятное напряжение обволакивало тело молодого атлана. Клирик замер, ощутив полузабытое чувство, с которым столкнулся во время посвящения. Он действительно стал частью чего-то большего. Его народ избран для великой миссии самим Светом. Поистине, в этом невозможно усомниться.
— С ним все в порядке? — поинтересовался кардинал, глядя в лицо Онкана, озаренное блаженной улыбкой.
— Он очень впечатлительный, — после короткой паузы ответил епископ, тоже немного обеспокоившись состоянием ассистента.
Иустин снисходительно улыбнулся и изящно-небрежным жестом пригласил Ферота пройти на увитый бледно-фиолетовыми цветами балкон, с которого открывался восхитительный вид на Камиен.
Столица в разгар дня поражала своей яркостью и многообразием: причудливые фортификации Цитадели каменными ручьями стекали с утеса, вливаясь в пестрый квартал фей, где как будто всегда шел праздник, и аккуратный торговый квартал гатляуров, потонувший в звоне монет и шелесте векселей. Чуть поодаль расползлось огромное пятно ремесленного района, испускающего в лазурное небо черные клубы дыма из множества труб цехов, мастерских и кузниц. Еще дальше чернели погрязшие в нечистотах трущобы, а уже к ним присосалась мерзкая пиявка Темного квартала.
И все это обхватывала мощными объятиями колоссальная городская стена. По мере роста города столичные фортификации многократно перестраивались, но с недавних пор было решено прекратить заниматься бессмысленной тратой ресурсов — бандиты и демоны Пустошей не могли даже подойти к центру Атланской империи, не говоря уж про штурм столицы.
А Камиен продолжал расти уже за городскими стенами. Вот и сейчас где-то на окраине шла стройка, по которой сновали великаны, немного измельчавшие после Катаклизма, но до сих пор способные переносить бревна на собственных плечах. Честно говоря, гигантские похожие на людей существа хоть и считались созданиями Света, но из-за их недалекого ума иные светлые часто относились к ним как к рабочему скоту. Хотя дальним темным «родственникам» великанов, циклопам, приходилось и того хуже. Скованные прочными цепями, покрытые шрамами от плетей и ожогами одноглазые порождения Тьмы, напоминающие огромных лысых горилл, дни и ночи напролет раздували меха в кузницах, вбивали сваи на строительных площадках и таскали неподъемные грузы.
— О чем вы задумались, епископ? — вопрос кардинала мягко извлек Ферота из неги апатичных размышлений.
— Любуюсь Камиеном, — виновато отвел взгляд комендант Темного квартала. — Простите, я отвлекся.
— Ах, не стоит извиняться, я вас прекрасно понимаю, — Иустин глубоко вдохнул, сдерживая зевоту. — Столица великой Атланской империи и у меня вызывает необычайно теплые чувства и приятные мысли. При каждом взгляде на нее я снова и снова убеждаюсь в могуществе Света и его великого замысла, в котором наш избранный народ играет ключевую роль.