— Д-да… Испугался, что он умрет раньше времени, вот и…
— Ты просто сжег темную сущность силгрима.
— Я… да… Не подумал.
— Как… — Ферот устало вздохнул. — Ладно. Выйдем на свежий воздух. Не могу нормально соображать в этой вонище.
— Простите, — промямлил клирик, плетясь следом за епископом.
Миновав мрачные коридоры, Ферот и Онкан оказались в одном из внутренних дворов Цитадели, за которым, увы, следили не так старательно, как за садами на верхних ярусах. Рядом с непримечательным входом в казематы желтела притоптанная трава, неопрятные кусты либо засохли, либо слишком сильно разрослись, под ногами шелестели листья, опавшие с увядающих деревьев, а сам двор утопал в тени из-за окружающих его фортификаций, в результате чего внутренние стены, потемневшие от вечной влажности, источали терпкий запах плесени.
Епископ жадно вдохнул сырой воздух полной грудью, как будто пытался растворить в нем ядовитый осадок, оставшийся в легких после посещения пыточной. Тошнота немного отступила, сознание прояснилось, но внезапное озарение, на которое рассчитывал Ферот, так и не снизошло на атлана.
«Может, жениться?» — просочилась в голову епископа неуместная мысль.
Без лишних размышлений он прогнал ее прочь. По сути, здесь и думать не о чем — Ферот не собирался в ближайшее время обзаводиться семьей. Совместная супружеская жизнь — для его народа это пустые слова, в итоге все сводилось к банальному продолжению рода и обрастанию династическими связями. А виноваты во всем были атланки. Точнее, их воспитание, сложившаяся традиция и культура правящей элиты империи. Словом, атланские женщины — невероятно скучные и неприметные существа.
Всю свою жизнь атланки проводили в покоях Цитадели — сначала при родителях, затем при муже. Единственным их занятием было ткачество. А почему жены и дочери самых могущественных созданий Света занимались именно этим — загадка. Но никто и не пытался докопаться до сути бесконечного ткачества атланок, включая их самих. Они просто ткали, выходили замуж за того, на кого указывали их отцы, ткали, рожали детей, ткали, растили детей, ткали и учили ткать дочерей.
Мало кому интересна женщина — ткацкий станок, с которой и поговорить-то не о чем. Поэтому атланы старались отсрочить женитьбу до тех пор, пока в ней не появится необходимость. А для всего остального существовали саалеи.
Будучи молодым клириком, Ферот частенько навещал пернатых, пушистых и чешуйчатых подруг в уютных заведениях у юго-восточных городских ворот, но, став епископом и вступив в должность коменданта Темного квартала, он старался сдерживать свои естественные мужские желания, расценивая их как нарушение профессиональной этики. Поначалу воздержание давалось тяжело, но вскоре новоявленный епископ смог правильно расставить приоритеты — размеренная работа, чтение книг, познание философии и идеалов Света. Он заметно повзрослел за очень короткий срок, однако жениться пока что не собирался. Спокойная жизнь его, конечно, привлекала, но не унылая же.
Онкан что-то произнес.
— А? — Ферот наконец отвлекся от размышлений об атланках. — Повтори.
— Говорю, может быть, нам стоит допросить Киатора? Он ведь один из организаторов налета. Пусть объяснит, каким образом там замешана сущность Света. Если, конечно, между ними действительно есть связь.
— В иной ситуации я именно так бы и поступил, — задумчиво ответил епископ. — Но разве у тебя не возникло ощущения, что мы чего-то не знаем?
— Поэтому и нужно допросить Киатора.
— Нет, я говорю не об этом, — Ферот поднял взгляд на фортификационную громаду Цитадели. — Я говорю о знании иного рода. Как бы тебе объяснить… Мы не знаем того, чего мы не знаем, и не знаем, что нам надо узнать у Киатора. И даже если мы узнаем то, что знает Киатор, мы ничего не поймем, потому что не знаем чего-то… большего.
Онкан недоуменно уставился на епископа. Впрочем, клирик уже давно научился не встревать с расспросами в рассуждения начальства. Это тоже часть верного служения Свету.
— Даже мне открыты далеко не все тайны Атланской империи, — продолжил Ферот, проигнорировав очевидное недопонимание ассистента. — И у меня есть смутное подозрение, что мы притронулись к чему-то, что выходит за границы нашей компетенции. А я не способен действовать, когда не уверен в правильности собственных решений. С другой стороны, я могу и преувеличивать. Точнее, я явно преувеличиваю. Но это однозначно лучше, чем совершить ошибку, недооценив угрозу. Вопрос в другом — есть ли угроза? Была ли она или еще только будет?.. Как думаешь?