– Вы здесь живете? – спросил он.
Она покачала головой.
– Я приезжаю как… киндерситтер. Сижу с дочкой моей сестры.
– С вашей племянницей.
– Да.
Они перешли на противоположную сторону улицы. Мэдхен катила велосипед, придерживая его одной рукой. Они миновали рабочего, который стоял на коленях среди груды квадратных камней и один за другим вбивал их киянкой в землю, выкладывая из них сетчатый узор, знакомый Бруно по мощеным берлинским тротуарам. Бруно до сей минуты никогда не видел рассыпанные по земле камни брусчатки. Они были похожи на кости триктрака – и напомнили ему о цели приезда сюда. Тротуары Берлина были выложены бесчисленными игральными костями без цифр, накрепко забитыми деревянными молотками.
Когда несколько машин, дожидавшихся пассажиров парома, уехали, а толпа пешеходов разбрелась кто куда по городку на холме, Бруно заметил автомобиль, который он ожидал увидеть, – его прислали за ним. «Мерседес-Бенц», двадцатилетний, но в безупречном состоянии. Еще один результат действия машины времени. Шофер, с короткой стрижкой, с толстой шеей, просканировал Бруно, чей вид в точности соответствовал описанию, которое он дал богачу, с той только разницей, что сейчас он был не один. Бруно поднял палец, тот понимающе кивнул и поднял свое стекло. Мэдхен проследила за взглядом Бруно.
– Мэдхен… – Он осторожно зажал ее подбородок большим и указательным пальцами, точно выравнивал висящую на стене картину. Чем ближе он придвигал ее лицо к своему, тем меньше ему мешало пятно. Такое было впечатление, что он приглашает ее заглянуть внутрь, за мутную занавеску.
– Один поцелуй, на удачу.
Она закрыла глаза, а он наклонился к ней вплотную и слегка провел своими губами по ее. Бруно ощутил странную бесчувственность своих губ. Он и не заметил, как ему стало холодно. Тебя, Мэдхен, поцеловал призрак в смокинге. Хотя и не столь хорошо сохранившийся, как присланный за ним автомобиль.
– Я позвоню, когда закончу. – Он подумал о данном ей обещании. Одно подкрепляло другое.
Мэдхен сделала шаг назад, одарила его напоследок удивленной улыбкой, потом оседлала велосипед и исчезла, сначала провалившись в мутное пятно в его глазах, а потом взлетев по дороге вверх по склону. Когда Бруно опустился на заднее сиденье автомобиля, ее уже не было видно. Он снова обернулся на берег, оглядел плавающих в гавани лебедей и подпрыгивающего на волнах бесстрашного баклана и кивнул шоферу. «Мерседес» стал карабкаться вверх по склону, по той самой дороге, по которой она уехала, – единственной, ведущей в Старый Кладов.
II
Вольф-Дирк Кёлер, богач, сам открыл дверь своего кабинета. Шофер провел Александера Бруно в дом, в шикарный вестибюль, купающийся в приглушенном свете, и тихо постучал в дверь, которая сразу открылась, выпустив волну света, тепла и дымного аромата горящих поленьев. В камине полыхал огонь. Кёлер, которого Эдгар Фальк назвал «сказочно жирным китом»[3], едва доходил Бруно до подбородка. А он давно уже привык ничему не удивляться. Наивные простофили, страдающие гемофилией транжиры, азартные игроки с непомерным тщеславием – за долгие годы все эти типажи прошли перед ним разноликой чередой. Кит мог напоминать кита – или кильку. Истинный размер тела Кёлера демонстрировал его роскошный особняк. А истинную одежду – его деньги. Бруно приехал сюда, чтобы по возможности раздеть его за один вечер. Деньги не могут никого облагородить, за исключением тех ситуаций, когда ты в них сильно нуждаешься. А после всего, что случилось в Сингапуре, после его бегства в этот город, представлявший собой сомнительное убежище, Бруно отчаянно нуждался в деньгах.
– Эдгар обожает тайны, – заявил Кёлер на безупречном английском. Он протянул руку и улыбнулся, этакий лысеющий домовой в синем бархатном пиджаке. – Я мечтал встретиться с вами. Вы же настоящий король триктрака, так утверждает Эдгар. Прошу, входите!
– Фарт – наш король, – произнес Бруно. – А я лишь его слуга.
Он не в первый раз употреблял эту фразу – в разных вариантах: фарт – повелитель, фарт – господин, фарт – чародей, калиф, самурай или брамин, а он, Бруно, – лишь его лакей, ученик, паломник…
– Ха-ха! Отлично! Полагаю, вы выиграли первое очко. Входите же, входите!
Кабинет был заставлен шкафами с книгами в кожаных переплетах, мягкой мебелью, стены обшиты дубовыми панелями, в воздухе витал дух старины и легкий сигарный аромат. Бруно заметил сервировочный столик на колесиках, на котором стоял оловянный поднос с хрустальными штофами, наполненными янтарной жидкостью, стаканами и ведерком со льдом. Взгляд Бруно скользнул к столу, на нем лежала раскрытая доска для триктрака, отделанная сукном и кожей. У стола стояли два удобных стула.
3
На сленге профессиональных игроков прозвище «кит» имеет примерно тот же смысл, что в русском языке «дойная корова». Аналогично «акула» – это прикидывающийся простаком умелый игрок.