Теперь не облажаться бы напоследок. Теперь — самое главное: комментарии к картинке. Объяснение увиденного, очерчивание вытекающего. Промывание мозгов. До блеска. До сухого скрипа изнанки души.
– Тихо. Пошли. А то замёрзнешь.
– Ну… эта… А это кто были?
Я тащу его в сторону, к тёмному угловатому пятну ещё одного строения. Тяну, поддерживаю. Он вдруг резко останавливается, упирается.
– Ты куда меня тащишь? Мне к моим гридням надо.
– Будут и гридни. Чуть позже.
Темная, хорошо протопленная изба. Где-то здесь на лавке должна быть зажигалка… Олухи, остолопы, я же приказал…! Спокойно, не ругай ребятишек зря, всё на месте. Зажигаю светильник.
– Садись к столу. Отогрейся. Есть разговор. Не для посторонних ушей.
Пока он усаживается, оглядывается по сторонам, вытаскиваю из поставца кувшинчик с «клюковкой», пару стопочек, миску с сухариками. Разливаю. Пауза не проходит даром — княжич успевает чуть очухаться:
– Ты, Воевода, зачем меня туда водил? Это… безобразие показывал? Душу мою смущать надумал?! Похоть возбуждать?! Телесами бабскими прельщать?!
Отлично. Умница: уловил целенаправленность нашей прогулки, понял демонстрационный характер зрелища. Только у меня — всё чуть сложнее. Просто порнушкой гостя развлекать — мне не интересно. Такого гостя.
Парень трезвеет на глазах. Лишь бы сдуру тупо орать не начал. Глушить ором обнаружившийся дуализм собственной личности.
От осознания своих желаний, почитаемых мерзкими, переходит к возмущению, к гневу. На меня.
На меня гневаться не надо. Вредно для здоровья.
– Ты бабу-то узнал?
Конкретный вопрос сбивает глобальный накал. Праведный огнь истинно христианского возмущения, пылающий в очах юного, сурово православного и глубоко христолюбивого княжича переходит в мерцающий режим. Как у язычка пламени на свечке с дрянным фитилём.
Снова цепочка мимических выражений эмоций: недоумение, непонимание, поиск подвоха… Узнавание! Узнал. Он её узнал! Никогда прежде он её не видел. Так — поставленную, так — голую. Без — одежд, без — волос. Таким делом — занятую, такие звуки — издающую…
Такой он её никогда не видел. И не ожидал увидеть.
Однако, человеческий мозг… интереснейшая штука. Это вам не по пикселям тупо сравнивать!
«Распознавание образа» — прошло. Картинки — нынешняя и прежние — совместились. Кусочками, деталями. «Характерными фрагментами». Пошло осознание. Осознание смысла и последствий присутствия опознанного субъекта в данной ситуации. В ситуации уже прежде воспринятой, оцененной, стандартным лейблом — «разврат премерзкий» — промаркированной.
Болезнь «ухо-глаз» — фигня. Заткни уши или закрой глаза — и будь здоровеньким. А вот конфликт «глаз-душа»…
«Видят, но не разумеют». И не хотят разуметь! Не от глупости — от самосохранения. Потому что «разумение» — выносит мозг. Понимание реальности — путь к сумасшествию.
«Блаженны нищие духом».
Назовём это «комедией положений». Сюжет строится на случайных и непредвиденных стечениях обстоятельств.
Тут, правда, «обстоятельства» — не случайны (для некоторых), и вполне предвидены (для тех же). Но главный герой-то — вовсе не при делах! И что? Чем не комедия? Где сказано, что «герой» — должен смеяться? Смех — дело зрителей. А Пьеро, например — плачет.
«Весь мир — театр. И люди в нём — актёры».
Ты думаешь, что ты зритель, тебе показали непристойную сценку — ты можешь закидать актёров гнилыми яблоками и, отплёвываясь, уйти со своего места в партере? Но разве ты купил билет? Нет, дружок, тут не балаган с Петрушкой для твоего развлечения. Тут Петрушка — ты сам. Тут играют тебя. У тебя есть роль. Твоя, лично, роль. И тебе надлежит произнести свои реплики, предусмотренные сочинителем этой пиесы.
Ты — отыграешь своё. Не за деньги, не за аплодисменты. Потому что — иначе не можешь, «силою вещей», по свойству твоей собственной природы. «И хай воно горит!». Иначе — никак.
Затряс головой: нет! Не верю! Не может быть! Обман, ложь…
– Не тряси головой, Изяслав, отвалится. Ты правильно узнал. Это она, инокиня Софья, Улита Степановна Кучковна, бывшая жена князя Суждальского Андрея Юрьевича. Твоя мать. Родительница. Курва.
– Нет! Ложь!
– Не ори! Я не хочу, чтобы твои витязи… или другие люди… узнали о… об этом. Хочешь, чтобы по всему света слава пошла? О том, что ты — курвин сын?
– Лжа! Обман! Наваждение!
По эмоциям — вопль души. По децибелам — почти шепот. Уже хорошо. Вменяем.
– Ты много раз слышал, что мне лжа заборонена. Кто про меня вспоминает — обязательно про то сказывает. Ещё и смеются многие. Дурень, де, Воевода Всеволжский, не можно жизнь земную прожить людишек разных не обманывая. Такое, де, только юродивым гоже. Кому как. А только от меня лжи не услышишь, мне Богородица лжу запретила. В неё-то, в Царицу Небесную, веруешь?