Глава 443
Покос мой кончился. Накрылся, так сказать, «нурманским тазом». Или здесь правильнее — заборяческим?
Пришлось возвращаться в город и заниматься устройством новосёлов. Хорошо, что Аким уходит в Усть-Лугу — дом его освобождается. Туда княгиню и вселили. Правда — без слуг. У меня — не принято. Сама встала, сама оделась, сама умылась. Хотя, конечно, Рыкса и Рада — в том же доме.
Раду сводил к Маране. Интересно видеть, как две серьёзные, в своих делах — профессиональные женщины, знакомятся. Разглядывают, оценивают друг друга.
У мужчин это довольно медленно. Обнюхивание, порыкивание, «проверка на прогиб».
Тут — два слова, три взгляда. И всё — я им уже мешаю.
Рада уловила эффект применения окситоцина при родах, особенности исправления попочного прилегания, общий наркоз эфиром, дезинфекция спиртом, использование солевых слабительных при лечении грудницы…
– Ваня, ты пойди куда-нибудь. Неча наш бабий трёп слушать.
Рыкса слонялась без дела, наскочила на Ивашку, они поругались. Ивашка, став приказным головой, бдит сильнее — пристаёт ко всем прохожим с вопросами. Такого… «милицейского» толка:
– А чё эт ты тута шляешься? А?
А она ж — не просто так! — она тверская боярыня! Хуже! Заборяческая!
Слово за слово… Пришлось мирить. И прямо указать Ивашке на… «некоторые полезные свойства этой особы». После чего… Никогда не было у Рыксы такого благодатного слушателя!
Терпения у Ивашки хватало, чтобы слушать её каждый вечер. И ночи напролёт. Так только, «хвост оленя» временами у Мары таскал. Похудел, живее стал. И был в курсе всех придворных и городских новостей. Отчего попытка покушения тверских на меня — закончилась в удобной для нас фазе.
Собранный под одной крышей «Акимова дома» «курятник» — коллекция столь ярких женщин — естественным образом трансформировался в «кубло». Мужчины, при выяснении отношений, бьют друг другу морды. Женщины…
У Фурманова были прекрасные отношения с Чапаевым до того момента, пока не приехала его красавица-жена. Пускать жён комсостава в расположение дивизии было запрещёно, и Василий Иванович крайне удивился выходке своего комиссара.
Чапаеву доложили, и он с группой приближённых ввалился в квартиру Фурманова, застав молодых супругов в постели. То есть, впервые жену своего комиссара комдив увидел… Врать не буду — меня там не было.
Вообще, как говорят, она была очень красивой, а в «моменты любви», наверное, просто неотразимой.
Дальше пошли… выяснения отношений.
У Фурманова есть запись объяснения, где Чапаев говорит ему: «Вот, товарищ Фурманов, ты мне всё говорил, что мои отношения к вам испортились. Это неправда. А ваши отношения ко мне действительно испортились. Конечно, тут Анна Никитична: у вас разные там мысли насчёт меня. А я вам однажды сказал, что на жену своего товарища никогда не посягну. Мало ли что у меня в душе, любить никто не может мне воспретить».
«Так ведь я что, если бы Анна Никитична сама не хотела, так я ведь и не стал бы».
Фурманов отвечает: «Такие соперники не опасны, она мне показывала ваше последнее письмо, где написано „любящий вас Чапаев“. Она действительно возмущалась вашей низостью и наглостью, и в своей записке, кажется, достаточно ярко выразила вам своё презрение. Эти все документы у меня в руках и при случае я покажу их кому следует, чтобы раскрыть вашу гнусную игру. К низкому человеку ревновать нельзя, и я, разумеется, её не ревновал, а был глубоко возмущён тем наглым ухаживанием и постоянным приставанием, которое было очевидно, и о котором Анна Никитична неоднократно мне говорила. Значит, была не ревность, а возмущение вашим поведением и презрение к вам за подлые и низкие приёмы».
Оба писали жалобы друг на друга в Москву, приезжала комиссия во главе с Куйбышевым…
Тут, блин, гражданская война в полном разгаре, всякие колчаки с дутовыми поскакивают, мировая революция в полный профиль накатывает, а тут… люди сексом хотят заниматься. С чувствами, с отношениями. С привлечением ЦК и Совнаркома.
Тем временем славные комбриги с комполками и прочие из комсостава привезли своих дам, и превратили дивизию в такой…! Э… В передовой отряд, р-революционный авангард и железный кулак пролетариев всего мира.
А вы что подумали?
Соединение в одном месте Самборины — княгини, но «бесчестной», Софьи — княгини, но постриженной, моей Марьяши — хоть и сводной, но сестры «Владетеля», Агафьи — бывшей холопки безродной, но «старшего сотника»… За каждой — её люди, её окружение. У каждой — собственное представление о себе, о людях вокруг, о «правильно». Обо мне.