– Прости, господин. Не бей сильно. Я больше не буду.
– Будешь. Потому что я — велю. Быть. Хотеть. Радоваться.
Она старательно не поднимала лицо, пыталась завернуться в платок. Пришлось вздёрнуть её за подбородок.
Мда… В моё время… Связка колец в губе… ручка водоспускательного механизма в носу… красноармейцы у Фурманова с вытатуированными у себя на груди красными звёздами… «золотые купола» зэков… «А на левой груди — профиль Сталина…», мочки ушей с дырками, в которые вставляют обеденные тарелки братские нам народы Африки… предки волжских булгар, деформировавших своим детям мозги по форме огурца…
Помнится, деду одного моего знакомого петлюровцы крест на лбу саблями вырезали. Назову ту дуру «бандеровкой» и при случае придавлю. Не за кресты — за резьбу по живому человеку.
– Полонея, пойдёшь к Николаю. И расскажешь ему всё, что вспомнишь, о ценах и товарах в Биляре. За все десять лет. А потом мы с тобой будем цацки делать. Виноват: самые красивые украшения. Для тебя.
У неё была хорошая визуальная память, изо дня в день она проходила, в воображении, свои бесконечные, нудные блуждания по рынку. Сколько раз её бил хозяин, какими отбросами кормил — нам было не интересно, и она наловчилась вспоминать нужное.
Это были не только цены и товары. Размещение, схема рынка, городские магистрали, главные строения города, завсегдатаи чайханы, их пристрастия. Купцы, охрана, попрошайки, воришки…
Позже, придя в Биляр, мои люди уже имели представление — как с кем разговаривать. Помимо эмира, визиря, ташдара. Всплывали в её рассказах и слухи о уже известных мне лично людях: караванбаши Мусе, оружейном контрабандисте Мустафе…
Чисто информационный мусор: какие прикрасы покупал Мутафа своим любимым женам. И — когда.
«Знание — сила». Кто сказал? Бэкон? — Молодец, Френсис! Не смотря на свою свиную фамилию.
«Нет на свете силы более могущественной, чем любовь» — это кто? Иван Стравинский? Это которого в 1944 году за необычную аранжировку гимна США в Бостоне, местная полиция арестовала? Тёзка! Респект и уважуха!
А — совместить? «Два в одном флаконе»… Это ж как тот флакон рванёт! Если правильный взрыватель поставить…
Рассказы Полонеи позволили Николаю не только чётче ориентироваться в нынешних ценах, но и получить представление о трендах. В существенных подробностях.
Главный-то мы знали: сырьевая экономика Булгара предыдущих столетий — рухнула.
Глава 445
Два-три века назад всё здесь держалась на «мягкой рухляди».
По ал-Марвази булгарские купцы берут у предков хантов и манси («народ йура»):
«шкуры соболя и получают от этого огромную прибыль… они (йура) — народ дикий, обитают в чащах, не имеют сношений с людьми, боятся зла от них… Булгары ездят к ним, возят товары, как-то: одежды, соль и другие вещи… Торгует народ йура при посредстве знаков и тайно из-за дикости их и страха перед людьми; вывозят от них превосходных соболей и другие прекрасные меха».
Ал-Гарнати подробно описывает «немую» торговлю с народом йура:
«И приносят свои товары, и кладет (каждый) купец свое имущество отдельно, и делает на нем знак, и уходит; затем после этого возвращаются и находят товар, который нужен в их стране. И каждый человек находит около своего товара что-нибудь из тех вещей; если он согласен, то берет это, если нет, забирает свои вещи и оставляет другие, и не бывает обмана. И не знают, кто такие те, у кого они покупают эти товары».
Булгарские купцы не подпускали конкурентов к своим «немым» и запрещали партнерам по «немой» торговле показываться в Булгаре:
«Жителям Вису и Йура запрещено летом вступать в страну булгар, потому что, когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то воздух и вода холодеют, как зимой, и у людей гибнут посевы».
Ал-Масуди, в первой половине X в., пишет:
из земли буртасов «вывозят меха черных и красных лисиц, которые и называются буртасскими. Эти меха, особенно черные, иногда стоят больше 100 динаров за штуку, красные дешевле. Арабские и персидские цари считают эти черные меха выше куньего, собольего и другого меха и делают из них шапки, кафтаны и шубы, так что почти нет царя, не имеющего шубы или кафтана с подкладкой из мехов черных лисиц».
Ибн Хаукал: «Лучшие бобровые меха находятся в земле руссов, и они продавали их в Болгаре… Часть этих бобровых мехов вывозилась в Хорезм».