Я, по неграмотности, несколько сильновато спрогресснул. Лодочка Фуко, вертикально-горизонтальное вытягивание… Ну, извините — скаканул на восемь веков.
«Лента стекла образуется при растекании стекломассы под действием силы тяжести, при оконтуривании ее, передвижении в нужном направлении, охлаждении и передаче в лер (печь для отжига). Нижняя поверхность ленты получается ровной и гладкой за счёт контакта с идеально ровной поверхностью расплавленного металла, а верхняя — за счёт сил поверхностного натяжения самой стекломассы (огневая полировка).
Стекломасса из печи по узкому мелкому каналу, заканчивающемуся наклонным сливным лотком, поступает в ванну с расплавленным оловом (флоат-ванна), где происходит процесс формования, чуть остывает, поступает в лер».
Про бортоудерживающие машины гусеничного типа, которые регулируют растекание в стороны бортов и способствуют утонению листа — рассказывать? — Хорошо, не буду.
Получилось не сразу. Но получилось — массово пошёл один из важнейших элементов моей «белоизбанутости» — оконное стекло.
Сначала я здесь, в «Святой Руси», захотел просто печи «по белому». Потом пошли доски на полы, потолки, двери. «Огнеспасательные» доски и черепица. «Русские теплушки» — двухкамерные, с водогрейными коробками. Теперь — стеклянные окна.
Я избавлялся от того ужаса, который так потряс меня в Юлькиной избушке под Киевом, который называют «святорусским образом жизни», с которым, честно говоря, уже как-то свыкся, принюхался, пригляделся. Но первый толчок был сильным.
Жить в этом во всём — могу. Но — не хочу. Очень.
«И вы так жить не будете».
Если хрусталь мы изначально делали на продажу, если зеркальца или стеклянные светильники — продавали излишки, то оконное стекло — потребляли сами. По всем нашим строениям пошла «реновация»: вместо обычных волоковых окошечек в две ладони площадью, прорезались приличные, застеклённые.
Вот теперь я мог выдернуть Фрица, вытащить из сундука его проект моего дворца и, сунув под нос пластину прозрачного стекла, сказать:
– Окна будут вот такие. Размер стекла: 30 на 14 вершков. Размер проёма… в 4… 9 раз больше. Хочу, чтобы было светло! Зимний сад, кабинет эркером, зеркальный зал, французское окно… Но! Чтобы безопасность — соблюдена! Чтобы ни в одно окно — человек влезть не мог! Чтобы их было удобно мыть, чтобы не дуло, чтобы…
Стекло в средневековье — предмет роскоши. Иногда — «низкой», как стеклянный браслет ребёнка в обеспеченной семье. Иногда — «высокой». Как будут венецианские зеркала при дворах коронованных особ Европы. На сотню вёрст вокруг моего города не было ни одного застеклённого окна. Ни одного! Ближайшее — в Муроме. И вдруг — стеклянное окно в каждой избе! Размером больше, чем в палатах княжеских! Воевода Всеволжский — Креза Лидийского за пояс заткнул. Но не жаден — своим людям даёт.
Хочу! Хочу жить по-княжески! Хочу смотреть на свет белый во всяк день! Хочу себе дом со стёклами!
Ещё одна волна слухов о чудесах Всеволжских покатилась по Святой Руси.
Глава 447
К началу сентября «дозрела» самая большая наша печка — металлургическая домница.
Таких в здешней природе нет. Шесть метров высоты, стометровая труба, выведенная по склону Окского обрыва. Тяга в ней…! Шапку уносит!
Начинка — «мусорное» железо. Шлак металлургов Суздальского княжества. Раздробили, смололи в порошок, просеяли, промыли, обжарили с порошком древесного угля из моих реакторов. Ветерок был — хорошо продувал наши аглочаши.
Я даже предположил, что мы не просто так, а металлизированный агломерат сделали. Типа — железорудный агломерат, в котором часть оксидов железа восстановлена до железа в ходе спекания шихты с повышенным расходом твёрдого топлива по методу В.Дэвиса 1958 г.
Прогревали красавицу аж 6 недель. Поставили порог, заделали щель сбоку, засыпали углём до половины и запалили. При закрытом колошнике и фурмах. Потом пошла завалка шихты.
Засыпали колошами смеси агломерата с моим качественным древесным углём, известняка толчёного добавили, окиси марганца из «сортирного» доломита специально наковыряли, воздухозаборник развернули и…
Не надо иллюзий: никто в мире не умеет работать с такой печкой. А уж при неизвестном сырье, с топливом, которое сильно отличается от обычного, с продувкой, которой здесь не бывает…
Короче: я не ожидал от первой плавки ничего приличного.
Прокуй звал меня «на праздник освобождённого труда и металла». А я… я боялся. Обосновывал тем, что буду отвлекать внимание, что народ будет выпендриваться и нервничать в присутствии начальства.