Как я понимаю, Боголюбский поэтому же требовал «россыпи» отряда нурманов. Кипчаки, служащие ему, связаны с ним кровным родством. Нанимать же чужаков «стаей» можно только на короткое время и на конкретную работу.
– Нам нужно три месяца. Чтобы Самборина… э… княгиня… э… отдохнула. Потом мы уйдём к её отцу в Гданьск.
– Сигурд, не надо меня обманывать. Полгода. Чтобы она родила. Я знаю. Подумай чуть дальше. Ты не потащишь её с новорожденным младенцем в дорогу сразу. Дорога — длинна и тяжела. Не надо обманывать себя и меня — вы не уйдёте до весны.
– Фаен! Дорлиг. (Чёрт! Плохо) Очен-но. Я думал… Вернуть её к её отцу. С сыном. Княжичем, рюриковичем. Ценное приобретение для Собеслава. Внук. Думал наняться к нему. Стать важным человеком. При дворе князя кашубов. Нужно время и место. Чтобы переждать.
Глава 442
Умный мужик. О другом естественном варианте, об основании «своего дома» на моих или соседних землях — даже не говорит. Пусти его, и через полгода у него будет свой городок.
«Порядок» он наведёт. Даже какой-нибудь местный «Гостомысл» не сильно нужен.
Будет «володеть и княжить». С моей номинальной властью или без — мелкие подробности.
«Нет ли водицы напиться? А то так кушать хочется, что и переночевать негде» — старинная солдатская присказка.
Об этом — ни слова.
Вот если бы я попросил помощи, предложил решить мои проблемы его воинами. Своих воров погонять, чужих пощупать… Торг — «анти-шахматы»: кто начинает — проигрывает.
Извини Сигурд — «гостомыслить» я не буду. Я лучше — просто малость по-мыслю.
Сигурд смотрел в одну точку, погружённый в свои мысли. «Ласточка» сменила галс, гик стакселя пошёл с одной стороны судна на другую. Я успел среагировать на предупредительный крик нашего двух-вихрового матроса, Сигурд пропустил возглас, получил по лицу этим бревном и улетел за борт. Только тапочки мелькнули!
Про свою «реакцию хамелеона», но не языком — я уже…
Успел-таки — поймал собеседника за пятку. Как, блин, того Ахиллеса в Стиксе прополаскивали!
Подскочили парни, вытащили.
Мы сидели на носу, остальные были на корме или в середине судна. Разговора нашего никто не слышал, и нурманы решили, что это я его… Схватились за оружие. Салман с Суханом — аналогично.
Вы себе представляете мечный бой на корпусе этой скорлупки?! Все бы искупались. И не все бы выжили. Но Сигурд успел отплеваться и заорать:
– Ней! Стопп! Свордс — и слирен! (Мечи — в ножны!)
Ему помогли раздеться. Как я и предполагал — двойная кольчуга и кольчужные чулки в сапогах. Предусмотрительный мужик: на свидание со «Зверем Лютым» — только в полном железном презервативе. Типа: а вдруг?
Хорошая защита. Но всё тело в шрамах. Право на крепкий доспех он выслужил.
Сигурд перехватил мой взгляд, хмыкнул, натянул чистую сухую рубаху из наших запасов.
– Вот я… голый перед тобой. Воевода Иван. Ты видел мои раны, ты слышал мои мысли. Подскажи — что мне делать?
Открылся мужик. Не от близости промелькнувшей рядом смерти. Не от заботы о своей женщине. Не от потрясения моей лодочкой.
От непонятности будущего.
«Самое тяжёлое в жизни — бремя выбора».
Терпи Сигурд. Дальше — ещё тяжелее.
– Я принимаю всех. Это — условие существования Всеволжска. Каждый начинает с начала. Как новорожденный. Без волос, одежд, имущества… Только — жизнь. Присягает. Я смотрю — чего человек хочет. Чего он может. И даю ему службу. Два года работы на город. То, там, так, как я велю. Потом человек принимает вторую присягу, становится гражданином, получает дом и землю. Или ещё чего хочет. Это — каждому. Это то, что я могу обещать тебе. И тем из твоих людей, кто примет мои условия. Остальные… Вон — бог, вон — порог. Мы — вольные люди.
– Что ты дашь моим людям?
– «Твоим» — ничего. Только — «своим». Станут «моими» — могут жить у меня. Нет — … порог вон. Люди, пришедшие с тобой… А кто они, Сигурд?
Только теперь мы заговорили о конкретных вещах. В караване в Балахну пришло около полутора сотен мужчин и женщин. Меньшинство составляли собственно нурманы. Тридцать восемь человек, не считая Сигурда и двух калек-скальдов.
Ещё: дружинные отроки. Полоцкие люди Володши. Примкнувшие тверские. Из чересчур «плотно сотрудничавших» с покойным. Несколько мариек и удмурток из захваченных в бряхимовском походе. Прочий полон, а он у нурманов был немалый — распродали в Твери и Ярославле ещё при возвращении. Бродяга из Мологи. Служанки княгини. Включая парочку ещё из Гданьска.