— В нем дух моего брата.
— Что?!
— Так уж… вышло. И ему-то я верю больше, чем всем советницам разом. Идем, расскажу.
Глава 43
Звериная, ну почти звериная
…вы, вероятно, куда меньше волновались бы о том, что думают о вас люди, если бы знали, сколь редко они вообще думают.
Пегого окраса кобель крутился возле мясных рядов. Выглядел он, правда, сытым и холеным, и потому местечковые собаки по первости попробовали было прогнать чужака, выступивши против него единой, сбитой в ярмарочных рядах, стаей. Но тот лишь оскалился и зарычал, низко, переливчато, однако от рыка этого лапы затряслись, а в душе появилось преогромное желание бежать.
Сдерживать себя в желаниях собаки не привыкли.
И сгинули.
Кобель же остался.
Сперва он сунулся было к прилавку Завьялова, на котором исходили паром кучи мяса, но был прогнан дородною кухаркой, полагавшей, что ей это мясо всяко нужнее. И она-то, сопровождаемая сразу тремя холопками — не самой же корзины тяжеленные таскать — долго выбирала, тыча пальцем то в один, то в другой кусок, вытаскивая их, оглядывая придирчиво.
Не забывая при том вести учтивую беседу.
— …а еще сказывают, что ведьмы вовсе страх потеряли, — Гришка, младшенький купцов сын, на прилавок облокотился и говорил медленно, позевывая. — Что наняли они людоловов, чтоб те девок красивых выискивали…
— На кой? — кухарка вытащила самый, как ей показалось, наилучший кусок мяса.
— Так известно. Сами-то ведьмы страшные, вот девок вымучивают и красоту их темною волшбою отбирают.
— Ишь ты… а я слыхала, что не людоловы виноваты, а магики, которые против государя умышлять стали…
Пес крутанулся, сунул было морду в корзину, но получив по хребтине палкою, отступил.
— …и подсунули в невесты государевы… — донеслось от прилавка с рыбою. — А та царевича споймает и заморочит начисто. И тот вовсе утратит разум…
— …от грехов это, от неверия. Храмы опустели, люди богов позабыли, вот и шлют им всякие напасти во вразумление.
— …придет саранча, коия небо все заполонит, так что ни солнца не видать будет, ничегошеньки. И наступит тьма вселенская. Страх да погибель…
Кобель сунулся и на чистые ряды, где медленно гуляла совсем иная публика, чистая да приличная. И приказчики кланялись, спешили развернуть шелка да атласы, заманивали блеском золота, переливами драгоценных камней.
— …и я тебе точно говорю, что Медведев давече обмолвился, что решение уже принято на высочайшем уровне… и довольный такой был. А с чего бы ему довольному быть? Вот то-то и оно… подсуетились.
— Тогда отчего Димитриев ходит важно?
— Дурак потому как…
— Не скажи. Никогда-то дураком он не был, наоборот, хитер… в прежние времена тихо сидел. Теперь от жрецов привез, которые народец смущать начали разговорами.
— Поговорят и…
Кобель, увернувшись от брошенного мальчишкою камня, оскалился, но местечковая пацанва собак не боялась, а потому засвистела, затопала и снова камнем бросила, который кобель на лету поймал и зубами сдавил так, что только крошка посыпалась.
Вот тут-то детишки и сыпанули в стороны.
А он, покрутивши головой, потрусил прочь по своим, собачьим делам.
Получасу не прошло, как кобелек, ставший будто бы меньше, неприметней и грязнее — теперь-то он почти походил на одного из уличных, стаи которых кружили по городу — появился у стен боярской усадьбы. Он сунулся было к воротам, однако дворовые собаки отозвались на появление чужака хриплым грозным лаем. Отвечать кобель не стал, но скоренько обежал усадьбу по кругу.
— Заткни их! — раздался голос откуда-то сверху. — Мешают…
…а вот малые ворота были приоткрыты, и во дворе стояла телега, груженая мешками, которые, собственно, холопы с телеги снимали да несли в дом. За ними, и за телегою, и за крутобокою лошаденкой приглядывала мрачного вида баба в простом платье. А её спешил обиходить хиленький мужичонка…
На кобеля они и не глянули.
Он же, обежав двор кругом, примостился в тенечке. Сунувшемуся было волкодаву, кобель показал зубы и вновь зарычал, тихо-тихо, так, что человек и вовсе не услышал бы, а вот зверь от этого голоса попятился, хвост поджавши.
— …мне кажется, ты несколько торопишь события, — мужской голос доносился издалека, из приоткрытого окошка, подле которого кобель и устроился. И был этот голос тих, но и слухам зверь обладал вовсе не человеческим. Пыльное ухо дрогнуло и повернулось к окну. — Еще рано о чем-то говорить. И уж тем более предпринимать…