Что…
— Точно. Небо. Это совершенно ненаучный подход, — произнес Славка и смолк. А молчание оказалось еще более тяжелым, чем это небо.
— Говори уже, — попросила Лика.
— О чем?
— Не важно… а то не удержу…
— Я нашел размышления одного… боярина, который точно был магом, что понятно, ибо все они одаренные и маги. Но вот писал мало кто… он утверждал, что благословение — это по сути первичная сила и способность с ней взаимодействовать. И когда-то давно маги старались выбрать жену не по родовитости, а по тому, сколь она сильна… это уже потом вышло, что чем более родовитая, тем больше силы. И сошлось одно с другим… про ведьм тоже писал.
— Я не ведьма.
Небо все-таки ускользало. И солнце тоже. Задержалось на минутку, может, две… это тоже много… это на две минуты больше, чем было…
— Вот… и еще… он же писал, что муж и жена, когда любят друг друга, то и сила общею становится… правда или нет, не знаю… ведьмы дают силу магам, но ненадолго. Или это только сейчас? Если любовь… как фактор…
Фактор, тоже взял и придумал.
Любовь — это любовь. Она или есть… или вот как-то без нее приходится. Но лучше, когда есть. Лика почесала нос и вздохнула. Матушка вот говорит, что можно и без неё, люди живут вон и неплохо. А батюшку она все одно любит. Хмурится. Ворчит постоянно, но любит.
Откуда Лика это знает?
Знает и все тут.
— Можно отпускать, — сказала она и, расставшись с небом, к солнцу потянулась, благо, было то низким и большим, что таз медный, на небо подвешенный. Матушка в таком варенье варит.
Солнце откликнулось.
И светом плеснуло щедро, и тот потек по рукам, а с рук на камни, наполняя их, проходя куда-то ниже, глубже. И это было правильным.
— И все равно, это напрочь ненаучно, — проворчал Славка, рук не разжимая. Ему тоже свету досталось сполна.
— Сам дурак, — отозвалась Лика.
А потом хотела сказать, что камни, те самые, на которых башня стояла, давно уж погасли, и что без камней этих, без силы, что некогда их наполняла, не устоять крепости.
И дворцу.
Городу… как повезет. Небо-то Лика попридержала, а вот со светом она не очень понимала, что делать. Держать? Или… лучше, чтоб как нить… матушка учила прясть, вот и пригодилась-то наука. Осторожно, пальчиками, нить светлую скручивая, направляя туда, куда должно…
…а куда?
Откудова Лике знать.
Она же ж не ученая.
— Ты… что ты делаешь? — Славка не мешался, глядел только. И хорошо, что не мешался, а то ведь свет прясть — это вам не шерсть, так и норовит ниточка оборваться, а никак нельзя.
— Понятия не имею… надобно так.
Ниточка вьется, уходит в камень… и с того камень меняется. Вон, под ногами светом засветился, а и там, глубже, тоже, того и гляди, весь засияет.
Славка сопит.
Пыхтит.
И… надо продолжать, пусть и ползет по лицу пот, капельки сыплются на глаза, на губы… и Лика облизывает их, ругаясь, что неможно отвлечься даже на минуточку. Неудобно. Щекотно. А Славка взял да смахнул. Платочком.
— Спасибо.
— Тебе… — серьезно ответил он. И нахмурился паче прежнего. — Я… я читал, что старый замок зачарован. Что… некогда его напитали силой.
— Напитали, — согласилась Лика. — Только ж любая сила заканчивается…
…а теперь от, стало быть, она и пополнит. Света много. Солнца тоже. Хватит, чтобы до краев до самых.
— И… когда-то давно я пытался понять, с чего все началось. Читал… дневники читал, правда, почти и не сохранились. Воспоминания. Тоже мало что… часто даже разные люди писали разное.
— Врали?
— Не без того, — Славка усмехнулся и снова лицо отер. — Чем тебе помочь.
— Говори.
— Говорю… мне интересно было. Сперва только это, потом вовсе все… думал, летопись рода составить, чтоб от начала времен. Так вот… там столько путаницы, что… как объяснить… даже имя первой царицы разным называли. Одни кликали Милодарой, другие Мораной… а ведь казалось бы серьезные документы… порядок должен быть.
— Может, он и был? — спросила Лика, ничуть не отвлекшись, ибо нить истончалась, пока незаметно, и ощущалось это лишь пальцами, но все же немного осталось. И потому аккуратнее быть следовало.
Осторожнее.
— То есть?
— Ну… может, их две было? И Милодара, и Морана…
Славка замер.
И рот раскрыл. Верно, хотел сказать что-то, да не успел. Нить оборвалась-таки с тонким звоном, а в следующее мгновенье свет полыхнул, затопил и башню, и весь терем.
А вот в коридоре было людно. И люди шумели, трясли оружием, кто-то с кем-то спорил, ругался прегромко, так, как батюшка, когда торговаться изволил. Баська даже заслухалась, до того тот, ругающийся, выражался ладно. Оно-то, может, девке и не пристало, но что-то подсказывало: всякое умение в жизни сгодится. А уж красивого говорения, так и подавно.