— А толку-то? — Луциан рукой махнул.
Запретить — дело недолгое. Но кто ж этого запрета послушает? Напротив. Станут тайком собираться, сперва для игр, а там сойдутся с людишками дурными, то и хуже нынешнего выйдет.
— Пятьсот рублей проиграл, — пожаловался Гурцеев. — Как донесли. А мню, что и поболе… на службе не показывается. А коль и показывается, то лишь затем, чтоб в долг взять. Про границу и слышать не желает. А ведь силы-то немалой!
Луциан лишь головой покачал. Посочувствовал даже. И порадовался тишком, что его старшенький к играм особого пристрастия не выказывает. И в дела вникает со всею старательностью. Вона, со школами он подсказал.
Разумник.
Одно что жениться не желает, хотя пора бы… нет, и молодшенькие нехуже, разумники немалые, пусть и годами молоды, но видно, что подрастут — будут помощниками брату в делах его.
Святогор силен, даром, что осемнадцатый годок пошел только, да дядьки на него не нахвалятся. Грозен царевич, умел, что с копьем, что с луком, что с плетью огненною. А клинок в руках его песню поет.
Мирослав, пусть и мало брата слабее, да больше к книжной науке склонен. К своим тринадцати уж семь языков выучил…
…и Авдеюшка, пусть и самый молодшенький, но за старшими тянется.
Корабли вот мастерить наладился, пусть из досочек, но такие, что дядьки старшие диву даются. Мастера, коих к царевичу приставили по просьбе его, говорят, что руки у него золотые… не в руках дело. Решил, что, как вырастет, так по самому южному морю пойдет, до края мира и страны Хинь, из которой возят слоновью кость драгоценную и многие иные товары.
Или еще дальше, ибо хватает в мире земель неизведанных.
Да, повезло Луциану с детьми.
Не оттого ли, что сам учил, Гильдии не больно доверяя? Их наставники были, конечне, но средь многих иных.
— Маги нужны, — Гурцеев все ж зачерпнул горсточку орешков, кинул в рот. — Везде нужны… не поверишь, хотел поправить земли свои, родники-то закрываться начали, да и река не туда повернула, думал на старое русло вывести. Так с трудом нашел того, кто взялся!
И в голосе его прозвучало искреннее удивление.
— Управляющий писал, писал… я думал, что придуривается. Как так, чтоб в городе да мага не было? А оказалось, что отделение Гильдии закрыли. Закрыли!
— Как?
— А за ненадобностью! Мол, люди не обращаются, выгоды нет, так на кой держать?
— Они и вправду…
— Вправду, — боярин дотянулся до посоха и сдавил его так, что, почудилось, еще немного и треснет заговоренное дерево. — А как им обратиться, когда Гильдия цены подняла? Для обыкновенного человека проще мышей потравить, чем платить семь золотых за амулет…
— Сколько?
Не то, чтобы Луциан в ценах понимал, хотя, конечно, старался следить, чтоб не драли за зерно там или пеньку, и в счетные книги заглядывал время от времени, пускай и были оне заботой Переславушки, но мало ли…
— Вот то-то и оно… я поглядел. В последний год они трижды цены поднимали.
— Интересно, — Луциан нахмурился.
— Интересно, — согласился Гурцеев, посох поглаживая нежно. — А еще в том году закрыли девять отделений в малых городках. И в нынешнем уже четыре. Приятель же мой, из Гильдейных, сказывал, что готовы они принять новый план. Как это…
Боярин задумался ненадолго, а после с важностью произнес:
— Реструктуризации.
— Чегой? — Луциан потер подбородок. Бурление в животе поутихло, но что-то подсказывало, что не стоило надеяться, что вовсе унялось. Отнюдь. Скорее всего, сия тишь есть явление куда как временное.
— Реструктуризации, — повторил Гурцеев важно. — Мол, выяснилось, что на содержание этих вот отделений они немалые деньги тратят, а выгоды никакой…
— С такими-то ценами.
— Вот! Я ему тоже сказал, а знаешь, что ответил?
— Что?
— Что они и набор в следующем году сокращать будут. На треть.
— То есть…
— Маги-то все, почитай, после выпуска в Китеже остаются. Может, кто еще в Новый город едет или в Великомир, или еще куда, но городов больших не так и много. И получается, что тут аккурат магов с избытком, да еще каждый год прибавляется. А там…
Луциан подхватил с блюда орех в толстой кожуре.
Сдавил.
— Мне не докладывали.
— Так и мне не докладывали. А когда сунулся с вопросами, то и ответствовали, что, мол, сие внутренние дела Гильдии и мне в них нос свой совать не с руки. Так-то…
Луциан орех сдавил, вымещая на нем свое раздражение.
Граница…
Не голая пока. Стоит Засечная черта, еще дедом его поставленная, стережет цепь. И заклятья на ней крепки. И крепостицы возвышаются грозно, да только… не бывает заклятий вечных.