Понаехавшая откровенно страдала. Уворачивалась от фотоаппаратов, делала горестное лицо. К счастью, вскорости подоспели оперативники с Петровки и отогнали прочь всполошенную телевизионную братию. Следом подъехали банковские работники, впереди летела О. Ф. с недокрашенным глазом и большим темным пятном на юбке — накладывала макияж и пила кофе, да так и подорвалась, поднятая тревогой, опрокидывая на себя все, что было под рукой.
Пока она ощупывала подчиненную на предмет повреждений, оперативники споро обсыпали обменник специальным порошком, сняли все отпечатки и опечатали помещение. Потом загнали случившихся на пути грабителя работников «Интуриста» в машины и повезли на Петровку — брать свидетельские показания и составлять фоторобот.
— Вся надежда на вас, — твердили они, — потому что, если это какой-нибудь залетный преступник, очень сложно будет его без фоторобота поймать. Поэтому мы сейчас разобьем вас на группы по два человека и будем составлять его портрет. А потом сверим полученные данные и придем к общему знаменателю.
До позднего вечера восемь групп очевидцев ограбления, напряженно восстанавливая в памяти цепь событий, нашептывали оперативникам приметы преступника. Сильно расстраивалась работница гостиничной химчистки — когда преступник пробегал мимо, она возилась с бельем, поэтому ничего, кроме топота ног, изобразить не могла.
На выходе у следователей получилось восемь диаметрально противоположных по внешности фотороботов. Настолько противоположных, что прийти к общему знаменателю не представлялось возможным. Попытка как-нибудь сблизить версии чуть не привела к мордобою: одни очевидцы утверждали, что это был высокий темноусый кавказец, другие — что гыкающий житель Ставрополья, а может, даже Украины, но обязательно голубоглазый и светлокудрый. Третьи были убеждены, что это был маленький тщедушный азиат, потому что характерный разрез глаз и вообще.
Единственное, в чем сошлись все свидетели ограбления, это пол грабителя. Но по одному только полу найти преступника очень сложно. Даже если у тебя под рукой восемь принципиально противоречащих друг другу его портретов.
Конечно же, дело заглохло.
Сергей Владимирович вскорости поправился и с триумфом вернулся на работу.
Интуристовское начальство подсуетилось и наконец-то вооружило охрану.
На этой почве в гостинице более не случалось никаких ограблений.
Зато хранить бутерброды теперь стало категорически негде.
Однажды в обменнике решили провести сигнализацию. Буквально сразу после памятного ограбления. Буквально по горячим следам. Спустя каких-то полгода.
Банковское начальство сделало над собой усилие и таки выделило энную сумму на безопасность своих кассиров. И в торжественной обстановке, чуть ли не под фанфары, вручило О. Ф. конверт с деньгами.
Закаленная в битвах с начальством О. Ф. тут же распечатала конверт, пересчитала деньги и подняла невероятный хай.
Либретто:
а) за такие гроши можно дать только бесплатное объявление в рекламной газете, и то на последней странице и неразборчивым шрифтом;
б) если начальство настолько уверено в своей калькуляции, то пусть само и подыскивает охранное агентство;
в) а она, О. Ф., умывает руки!
Банковское начальство какое-то время наблюдало, «как выплакивалась скрипка, без слов, без такта»,[3] а потом выставило О. Ф. за дверь, не забыв пульнуть вслед распечатанным конвертом.
Расстояние от Петровки до Тверской разъяренная О. Ф. покрыла за рекордные пять минут. Ворвавшись в обменник, первым делом наорала на подчиненных.
— Урою всех на хуй, ясно? А не ясно, так можете быть свободны! Пиздуйте на все четыре стороны, тут вас никто не держит! — изрыгала она дым и пламя, всячески показывая, как сильно расстроена за своих девочек.
Девочки (Понаехавшая унд Добытчица Наташа) часто моргали и тревожно улыбались, но не прекращали обслуживать клиентов. Предупрежденные о диких московских нравах интуристы зигзагом подбегали к обменнику и, наспех разменяв деньги, тем же боевым зигзагом удалялись в нумера. Вопли О. Ф. они стойко игнорировали, а на кассиров глядели, как на страдающих стокгольмским синдромом заложников.
Спустя какое-то время О. Ф. угомонилась, неистово поела хлеба и колбасы и, придя от этого в благостное расположение духа, зачитала вслух статью об урюпинской бабке, которая отваром зверобоя и заговорами вылечила мэру города стригущий лишай и косоглазие. Подстегнутая светлым примером бабки, О. Ф. окрылилась и принялась обзванивать охранные агентства.