Очень, очень плохой знак! Я не видела, но уже знала кто пришел к самому завтраку. Глубокий вздох и медленный поворот.
За маленьким деревянным столом на двух табуретах, на против друг друга, сидели двое. Первый: стройный молодой человек. Просто огромного роста, казалось в нем даже больше двух метров. В белых джинсах и белых кроссовках с маленькой эмблемой крыльев с боку каждого и без шнурков. Белая рубашка, чуть более яркая по тону, без воротника, с узким V-образным вырезом. Сам юноша, казалось сошел с какой-нибудь древней фрески об атлетах или гладиаторах. Ни жиринки, ни родинки, ни лишнего пятнышка или неровности на коже, пальцы длинные, но где фаланги было не рассмотреть, пальцы словно бы сами сгибались где хотели, ногти поблескивали на свету, так словно их все утро полировали с десяток старательных маникюрщиц, хотя лака на них точно не было, все как у манекена или мультяшки идеально. До такой степени что становилось даже не по себе. Но ни этого удивляла в мужчине больше всего, а то что и брови, и лестницы у него тоже были белые. Глаза настолько светло-голубые, что скорее можно было бы подумать, что он слепой, чем то что это на самом деле цвет глаз. Весь его вид говорил о нереальности. Скорее можно было бы подумать, что он призрак или робот, чем человек
Второй, а вернее вторая: на соседнем месте сидела девочка. Да, да! Лет, на вид, ей было 5-6, но не больше 7. В белых носочках с кружевами, такие обычно надевают на 1 сентября или другой праздник. Черные лакированные туфельки с медными замочками по бокам и маленьким каблучком. На ней было темно-коричневое бархатное платьице с круглым вырезом, чуть ниже колена и бардовыми вышитыми бантиками на груди. Волосы каштановые, даже скорее медные, распущенные, от висков шли две маленькие косички и соединялись в маленький хвостик сзади. Прическа «Принцесса». Мне мама такую на утренники в детском саду делала. Густая длинная челка почти закрывала брови. Глаза яркие, большие, очень темно серые, ресницы такие же большие, в смысле длинные и густые. Она тоже казалось не настоящей, но в отличии от мужчины производила куда более приятное впечатление и казалось просто очень красивой фарфоровой куклой XVII-XVIII века.
Они оба уставились на меня. Мы молчали, так что я слышала, как тикают часы в соседней комнате. Они оба не дышали. В прямом смысле, их грудные клетки, плечи не двигались совсем. Я прикрыла глаза и снова глубоко вздохнула.
- Чего надо? – без «здравствуйте» и «как дела?» начала я, стараясь, чтобы мой голос выглядел как можно более спокойным и ровным.
- Ты даже не предложишь нам чаю? –возмущенно надула губки девочка и сцапала себе плошку с моим салатом.
- Грех – отказывать гостям в глотке воды, после долгой дороги.- отметил в тон ей юноша в белом.
- Э-э-э! А ну лапки брысь! – возмутилась я, кидаясь к ребенку и стараясь отнять свою еду.
Но не тут то было. Девочка явно была сильнее чем казалась, она вцепилась в керамику так, что вырвать еду можно было бы только вместе с ее руками. Я сдалась и вернулась к кофе. Залила в чашку кипяток и снова повернулась к парочке.
- Я спросила: зачем вы пришли? Если ответа не будет через десять секунд, клянусь Сущим, вылью на вас весь кипяток, что есть в чайнике и разговор мы будем продолжать уже не здесь и не так.
- Злая ты, Аурэлька! –снова подала голос девочка, уже активно уплетая мой завтрак.
- Гневливость – это грех! – белый покачал головой из стороны в сторону на манер католического священника из средневековья.
Вот не поверите, разбить бы об это высокомерную энциклопедию, что-нибудь по тяжелее чугунной сковородки, но нельзя, престиж – это наше все. Так что я взяла себя в руки и состроила страшное лицо.
- Мы по вопросу души, скоро почившей, через тебя. Надобно нам мнение твое и нем же. Что скажут уста твои Проводнику? – почти певуче начал тот кто в белом.
- Нардмил, ты что совсем?! – у меня от его наглости даже слова пропали. С другой стороны по какому еще вопросу ко мне прямо в дом мог завиться Ангел? Только по вопросу души, которую он планирует проводить на Небеса с почетом к конвоем, дабы уже там вытравить из все остатки человека в земном понятии.
- А ты не кричи на него! – стукнула ложкой по столу девочка. – Знаешь, он у нас на голову пришибленный! А на больных не злятся – грех это великий.
После последний фразы Ангел возмущенно вскинул брови. Он вообще терпеть не мог когда его передразнивают.
- Молчи, бес поганый, когда света раб говорит!- его голос стал металлическим и набирал силу с каждым словом. Вот когда они в прошлый раз так перепугались мне пришлось вставлять новые стекла, а соседкам врать, что колонки у компьютера мощные.