Фролов вспомнил, что нечто похожее он видел у дверцей рентгеновского кабинета. Короче говоря, в ход пустили электротехнику, и у кабинета секретаря исполкома вскоре заполыхало красно-зеленое, как светофор, предупреждение: «Тише! Идет заседание. Не входить!» Посетители были нокаутированы окончательно.
Развитие гениальной мысли Фролова и ее дальнейшее техническое усовершенствование самым безжалостным образом приостановил второй секретарь обкома партии Осокин. Секретарь рассказал о технической новинке на пленуме обкома и выразил сожаление, что такой талантливый рационализатор напрасно пропадает в канцелярии. Происходившая вскоре сессия исполкома поддержала Осокина и предложила Фролову перейти на новый пост — заведовать мастерской по ремонту электроприборов.
Сейчас в горисполкоме секретарствует Петр Иванович Завивалов, но изобретение Фролова, полностью ликвидированное в исполкоме, кое-где еще живет.
Единственным учреждением, где рационализаторская мысль Фролова не нашла отклика, был «Тонап».
Кстати, не пора ли рассказать, что скрывается за этими пятью буквами?
«Тонап» — это товарищество на паях. Сокращение да и само название придумал Кузьма Егорович Стряпков. О существований товарищества знают только его члены. Оно нигде не зарегистрировано, у него нет ни углового штампа, ни круглой печати, ни постоянного местонахождения. Но оно существует. Это плод кипучей, неукротимой энергии Юрия Андреевича Христофорова.
Попробуем проникнуть на очередное заседание «Тонапа», проходящее и на этот раз в отдельном кабинете № 3 ресторана «Сеть».
Заседание еще не началось. Давайте познакомимся с обстановкой.
Юрий Андреевич с подчиненными вел себя строго и пьяных на работе не терпел. Еще строже он относился к соратникам по «Тонапу». Никто не имел права выпить и рюмки до окончания деловой части заседания. Разрешалось употреблять лишь почти не уступавшую нарзану местную, краюхинскую минеральную воду.
Поучения Христофорова на этот счет членам «Тонапа» были отлично известны: «В нашем положении голову надо держать свежей. Это вам не на собрании общества по охране зеленых насаждений».
Поэтому бутылки, установленные на столе, стояли непочатыми.
Все члены «Тонапа» собрались, ждали Юрия Андреевича.
— Может, хватим по одной? — пересохшим голосом предложил заведующий ларьком около парка Поляков. — Авось не заметит.
Заведующий колбасной мастерской горпромсовета Евлампий Кокин укоризненно покачал головой.
— Куда ты торопишься, Владимир Семенович! У него нюх как у сыскной собаки. Охота тебе выговора выслушивать. Кончим — хоть купайся в ней.
— Много он взял на себя, — хорохорился Поляков. — То нельзя, это нельзя.
— В нашем деле без дисциплины пропадешь, — возразил Кокин.
— Задерживается наш главный, — сказал Поляков. — Взял моду. — И посмотрел на часы. — Опять стоят, окаянные. Сколько на твоих?
Кокин вынул из карманчика старинные золотые часы.
— Тоже стоят. Позавчера заводную головку потерял. Не знаю где Лонжин. Семь медалей. Теперь таких не делают…
У дверей раздались голоса.
— Идет, — с облегчением сказал Поляков. — Сразу попрошу горло промочить. С утра маюсь.
Но вошел один Стряпков. Он осмотрел всех и весело спросил:
— Мучаетесь, мужики? Вы бы хоть нарзанчик открыли, все же жидкость.
Он прислушался, неожиданно рванул дверь и выглянул в коридор.
— Любят, дьяволы, подслушивать. Юрий Андреевич внизу, у Латышева. Сейчас поднимется. Поляков!. Не грусти, улыбнись…
Вошел Христофоров — суровый, решительный. Коротко бросил: «Здорово!» — как будто не поздоровался, а приказал. Сел. Недоверчиво осмотрел: нет ли опорожненной посуды?
Стряпков вооружился ключом и заискивающе предложил:
— Может, нарзанчику глотнешь, Юрий Андреевич?
Христофоров не обратил на него внимания и деловито спросил:
— Кто сегодня в коридоре будет? Давай ты, Ложкин.
Заведующий ларьком на привокзальной площади попытался обидеться:
— Почему опять Ложкин? Каждый раз Ложкин! Как будто Ложкину неинтересно.
Стряпков налил фужер пива, быстро намазал хлеб кетовой икрой и подал Ложкину:
— К самому интересному, к выпивке, мы тебя позовем. А сейчас давай приступай к исполнению служебных обязанностей. На, замори червя!..
Христофоров отодвинул прибор и обычным своим тоном произнес:
— Начнем. — И продолжил уже вполголоса: — Повестка дня у нас сегодня следующая: первое — об отказе Коромыслова понизить ставку, об открытии новой точки, персональное дело Латышева.