Аркадий и Борис Стругацкие
Понедельник начинается в субботу. Трудно быть богом. Пикник на обочине
Аркадий и Борис Стругацкие
Говорят, книги — дети своих создателей-авторов. Да, наверное, это так.
В таком случае я, как сын своего отца, могу нескромно констатировать некую родственную связь с книгами братьев Стругацких. Скажем так: произведения АБС — мои братья.
Разумеется, старшие братья, гораздо более мудрые, прозорливые и опытные.
Не бывает братьев более или менее любимых. Случается, конечно, что с кем-то из них ты встречаешься чаще, с кем-то реже, но любишь-то всех! Так же у меня с повестями и романами братьев Стругацких: что-то перечитываю регулярно, к чему-то могу не возвращаться годами, но люблю абсолютно всё и даже не пытаюсь расставить по ранжиру.
В книгу, которую вы держите в руках, вошли, вероятно, три самые популярные повести Стругацких. Самые популярные во всех смыслах: и по читательской любви, и по количеству тиражей и переизданий, и по числу зарубежных переводов. И это вполне заслуженно: произведения совершенно разные, абсолютно не похожие друг на друга, но при этом настолько выдающиеся, яркие и самобытные, что мало что может сравниться с ними не только в российской, но и в мировой фантастике!
Если кто-то увлекается рок-музыкой (которой и я увлечен уж лет сорок!), то поймет следующие параллели. «Понедельник» сродни рок-н-роллу и ранним «Битлз» — веселый, искрометный; энергия и выдумка бьет фонтаном. «Трудно быть богом» — серьезный хард-рок масштаба «Дип Пёрпл» и «Лед Зеппелин», отличающийся виртуозностью исполнения и многочисленными импровизациями. Ну а «Пикник» — это уже арт-рок или прогрессив-рок наподобие «Пинк Флойд» или Эмерсона — бездонная глубина мысли, космический масштаб...
Короче говоря, читайте Стругацких! Если вы хотите научиться думать, сопоставлять факты и реальность, а также критически относиться к окружающей действительности и «подвергать всё сомнению» — без Стругацких вам не обойтись!
И обязательно неоднократно перечитывайте. Ведь именно Стругацкие говорили: «Настоящий читатель не тот, который читает, а тот, который перечитывает!»
Андрей Борисович Стругацкий
Понедельник начинается в субботу
Сказка для научных сотрудников младшего возраста
Но что страннее, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты, признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно… нет, нет, совсем не понимаю.
История первая
СУЕТА ВОКРУГ ДИВАНА
Глава первая
Учитель: Дети, запишите предложение: «Рыба сидела на дереве».
Ученик: А разве рыбы сидят на деревьях?
Учитель: Ну… Это была сумасшедшая рыба.
Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня, прижимаясь к самой дороге, зеленел лес, изредка уступая место полянам, поросшим желтой осокою. Солнце садилось уже который час, все никак не могло сесть и висело низко над горизонтом. Машина катилась по узкой дороге, засыпанной хрустящим гравием. Крупные камни я пускал под колесо, и каждый раз в багажнике лязгали и громыхали пустые канистры.
Справа из леса вышли двое, ступили на обочину и остановились, глядя в мою сторону. Один из них поднял руку. Я сбросил газ, их рассматривая. Это были, как мне показалось, охотники, молодые люди, может быть, немного старше меня. Их лица понравились мне, и я остановился. Тот, что поднимал руку, просунул в машину смуглое горбоносое лицо и спросил, улыбаясь:
— Вы нас не подбросите до Соловца?
Второй, с рыжей бородой и без усов, тоже улыбался, выглядывая из-за его плеча. Положительно, это были приятные люди.
— Давайте садитесь, — сказал я. — Один вперед, другой назад, а то у меня там барахло, на заднем сиденье.
— Благодетель! — обрадованно произнес горбоносый, снял с плеча ружье и сел рядом со мной.
Бородатый, нерешительно заглядывая в заднюю дверцу, сказал:
— А можно я здесь немножко того?..
Я перегнулся через спинку и помог ему расчистить место, занятое спальным мешком и свернутой палаткой. Он деликатно уселся, поставив ружье между колен.
— Дверцу прикройте получше, — сказал я.
Все шло, как обычно. Машина тронулась. Горбоносый повернулся назад и оживленно заговорил о том, что много приятнее ехать в легковой машине, чем идти пешком. Бородатый невнятно соглашался и все хлопал и хлопал дверцей. «Плащ подберите, — посоветовал я, глядя на него в зеркало заднего вида. — У вас плащ защемляется». Минут через пять все наконец устроилось. Я спросил: «До Соловца километров десять?» — «Да, — ответил горбоносый. — Или немножко больше. Дорога, правда, неважная — для грузовиков». — «Дорога вполне приличная, — возразил я. — Мне обещали, что я вообще не проеду». — «По этой дороге даже осенью можно проехать». — «Здесь — пожалуй, но вот от Коробца — грунтовая». — «В этом году лето сухое, все подсохло». — «Под Затонью, говорят, дожди», — заметил бородатый на заднем сиденье. «Кто это говорит?» — спросил горбоносый. «Мерлин говорит». Они почему-то засмеялись. Я вытащил сигареты, закурил и предложил им угощаться. «Фабрика Клары Цеткин, — сказал горбоносый, разглядывая пачку. — Вы из Ленинграда?» — «Да». — «Путешествуете?» — «Путешествую, — сказал я. — А вы здешние?» — «Коренные», — сказал горбоносый. «Я из Мурманска», — сообщил бородатый. «Для Ленинграда, наверное, что Соловец, что Мурманск — одно и то же: Север», — сказал горбоносый. «Нет, почему же», — сказал я вежливо. «В Соловце будете останавливаться?» — спросил горбоносый. «Конечно, — сказал я. — Я в Соловец и еду». — «У вас там родные или знакомые?» — «Нет, — сказал я. — Просто подожду ребят. Они идут берегом, а Соловец у нас — точка рандеву».