И он вытащил из бумажной груды кипу листов толщиной в руку.
Группа содрогнулась.
— Главные действующие лица пьесы, — затараторил М., - Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ильич Ленин, Фейербах, Кант, ЦК КПСС… ну, тут долго перечислять, вы потом сами посмотрите… и — главное — Студент Не Любящий Философию, как главный персонаж.
Коту стало нехорошо. Смеяться было нельзя. Язык чесался вставить реплику… и Кот прикусил его зубами. Судя по сдержанно-пыхтящему звуковому фону аудитории, группу одолевали те же страсти.
В общем, через некоторое время разразился скандал. Студенты сдавленно хрюкали, М. бегал по аудитории и в ораторском пылу сыпал «паразитами, безмозглыми баранами и тупой массой, не видящей дальше мещанских представлений». Каждое его предложение вызывало взрывы приглушённого хохота, но когда преподаватель поворачивался на звук, он видел только красные физиономии и глаза, выпученные от мучительных попыток не заржать.
— Кто староста группы? — наконец проскрежетал он.
— Я! — с достоинством поднялся наш невысокий и плотненький спортсмен-штангист кремень-парень Серёжа по прозвищу Сын Старосты.
Примечание автора: Помните, что представлял собой в советских военных фильмах «про партизан» этот персонаж? Староста — имеется в виду архетип — всегда предатель. А в некоторых кинолентах у него приключался и сын — так, вот, он был и вовсе полный враг народа. Мальчиш-Плохиш, в общем. Однако наш Сын Старосты, — он же староста группы Серёга, — был нормальным парнем и прозвище было скорее ироническим. К шестому курсу, к диплому он стал просто «Сынуля».
Итак:
— Я! — со сдержанным достоинством поднялся Сынуля.
— Вы комсомолец?!
— Да! — просто ответил Сын, ясно и твёрдо глядя в глаза смерти… тьфу… в глаза преподавателя.
«Ты комсомолец? Да! Давай не расставаться никогда! На целом свете парня лучше нет, чем комсомол восьмидесятых лет!!!» — мгновенно взвыл чёртов Иосиф Кобзон у Кота в голове.
— Нет, вы не комсомолец!.. — простонал М., заломив руки и запрокинув голову.
— Как это?.. Почему это?.. Я вступил… ещё в седьмом классе! — забормотал Сынуля, мгновенно потеряв почву под ногами.
Фигура его тотчас расплылась и даже как-то умалилась.
Взгляд преподавателя затвердел, как алмаз. Он поднял руку и железным пальцем указал на Сынулю. В воздухе повисла заинтересованная тишина.
— Вы вор! — выстрелом в упор прогремел приговор.
— Ох, мать твою!.. — искренне ахнул сидящий рядом с Котом белобрысый Радик.
— А что? Что он стырил? — не менее искренне басом поинтересовался разгильдяй Андрей. Группа загудела. Кое-кто представил себе Сынулю, предательски ворующего мел и тряпки из подсобки уборщицы.
— Вы вор!!! Вы воруете время у государства! — трагически возопил М., возведя очи горе.
— А-а-а… — разочарованно протянул Андрей, — а я-то уж было подумал…
Аудитория взорвалась.
М. с размаху хлопнул томиком Маркса об стол и оскорблено вылетел из аудитории…
Как ни странно, всем всё сошло с рук. Мы — мальчишки, плюс воистину испанская пылкость и искренность М. непременно должны были привести к постоянным стычкам, но всё утряслось, успокоилось и устаканилось. Вот уже на лекциях М. задние ряды увлечённо резались в «крестики-нолики» и «морской бой», а кое-кто и спал, положив голову на кулаки.
Искусство спать на лекциях — дело тонкое и деликатное. Спать желательно так, чтобы преподаватель не обратил внимания на то, что вы находитесь в объятиях Морфея. Неплохо надеть дымчатые очки и время от времени одобрительно покачивать головой. Ещё лучше периодически черкать что-нибудь в открытой тетради. Рефлекторно, так сказать. Привычки, приобретённые за шесть лет обучения, — ей-богу! — уже превращаются в рефлексы. Некоторым Котовым знакомым эти рефлексы потом здорово вредили на производстве (подмигивающий смайлик) ибо там спят при совсем других обстоятельствах. Кстати, странно, что ещё никто не написал научный труд по этому важному вопросу! Впрочем, мы отвлеклись.
Ещё лучше думать о чём-то приятном, с марксимом не связанном (и совершенно не представляя, что не пройдет и десяти лет, как все марксистско-ленинские «премудрости» вроде «трёх источников и трёх составных частей марксизма» будут напрочь забыты; как, впрочем, и многое другое). Что было забыто зря, а что по справедливости — одному Богу известно, а мы сейчас вспоминаем о весёлом, так ведь?
МИФИ готовил для оборонки инженеров-ядерщиков, заточенных под непрестанное выковывание и утолщение ядерного щита СССР.