Выбрать главу

И случилось то, что должно было когда-нибудь случиться…

Бес попутал.

Микрофон не выключили, ошибочно воткнув вилку в коммутаторе куда-то в давно неработающий разъём, покрутили на пульте эбонитовый веньер — звук «колоколов», идиоты, погромче сделали — и в полной уверенности, что на улице орёт-надрывается Кобзон и прочие динозавры агитпропа, стали жрать водку со страшной силой.

А теперь представьте: толпы нарядных людей, возвращающихся с демонстрации; разноцветные шарики с аллегорическими надписями, веточки берёзы с молодыми листочками, свёрнутые знамёна, транспаранты, плакаты, дети всех возрастов, шум, гам, смех… мир, труд, май… и всё это безжалостно прорезывает металлический голос:

— Ты чё, тля, мимо стакана льёшь?!

Народ начинает изумляться и крутить головой. А в динамиках грохочет:

— Не, мужики, через полгода точно сваливаю из этой тухлой конторы на хрен! Задолбали. И денег мало.

Ну… и прочее, что испокон веку говорят на мужских пьянках. Стаканчики звенят, мат стоит густой, анекдоты про чукчу и Брежнева, анекдоты сомнительного содержания, анекдоты «еврей-грузин-русский», совсем уж сальные анекдотищи, взрывы надсадного хохота… и всё это с реверберацией. То бишь, с эхом, до боли знакомым эхом — помните? «Партии слава!.. ава!.. ава!.. ава!..» Всю жизнь в эти динамики перед демонстрацией лозунги кричали и тогда эхо было солидным таким… подтверждающим святость выкрикнутого.

А тут, вместо славы КПСС:

— Вован! По мозгам захотел? Ур-р-род, тля!!!

И эхо — гулко:

— От, тля… от, тля… от, тля…

И над всем этим безоблачное и бездонное ярко-синее небо и в нём летают красные шарики и белоснежные голуби.

Ну, ладно, пока суд да дело, кто-то ментов вызывает зачем-то… кто-то побежал вверх по лестнице, сообщать и сигнализировать хоть кому-нибудь… а большинство, конечно, стоит и откровенно ржёт.

— Ну, ребята… никакого Райкина не надо!

Народу — толпа! Место культовое, как сейчас модно говорить, почти все колонны предприятий здесь формируются и после демонстрации сдают флаги-транспаранты именно здесь. А это, считай, под тысячу человек, как минимум. Короче, бенефис.

И вот проходит довольно долгое время и слышны в динамиках-колоколах такие речи, произносимые заплетающимся языком:

— О, блин, это к-кто там в дверь бар… барабанит?

— Тихо, Вован, тихо. Нас. Тут. Нету. Понял?

— Нету?

— Нету! В натуре!

И довольное хихикание.

— Тс-с-с-с!

— Блин, пописать охота…

— Не, я не понял, урод, куда ты там прис… строился, а?

— Да ладно, чё ты… высохнет… тут уже Петровича стошнило.

— Коз-з-з-зёл!!! Сам потом мыть будешь!

И разные нелицеприятные, но меткие характеристики ректората, партии и правительства, пролетариев всех стран и всех людей доброй воли, наславших на отдыхающих 1-го мая лаборантов каких-то придурков, которые по-дурному ломятся в закрытую дверь радиорубки.

И нежно так… лёгким звуковым фоном… Кобзон на задворках этого радиоспектакля:

— … в коммунисти-чес-кой бри-га-де с нами люди всей Земли!

— Вован!!! Выключи ты этого пидора нах!!!

Кошма-а-ар!

Шуму было много, но недолго.

Замяли.

* * *

Московский инженерно-физический институт — заведение солидное, и до недавнего времени, шибко засекреченное. Как, впрочем, и сам город Озёрск, каковой и на картах-то не рисовали до середины 90-х. Соответственно, народ, имеющий в научном багаже много чего такого, чем можно было бы похвастать на международных симпозиумах, тихо роптал. Не пускали же никуда!

Например, когда автор работал в науке, у него был так называемый «московский адрес». То есть, ежели какой паразит пристанет к младшему научному сотруднику с просьбой — черкни адресок, спишемся, — молодой Кот важно давал адрес какого-то проспекта Мира в Москве… ну, там и номер дома-квартиры… Письма приходили с задержками и в первом отделе тотчас настораживали уши и внимательно читали — а что это там Большая Земля нашему Коту пишет?

Соответственно и на редких научных тусовках наши несчастненькие присутствовали не то чтобы анонимно, а под какими-то левыми фамилиями… тоска!

Бывало, после официальной части московского симпозиума все учёные на автобусах с табличками валят пировать в большой ресторан и неформально там общаться, а наши, пряча глаза, со словами: «Сейчас-сейчас, мы вас догоним!» — бегут за угол и лезут в отдельный автобусик… и везут их, родимых, в ведомственную гостиницу типа Дом Колхозника, под присмотром усталых, но добрых глаз парторга и людей в штатском.