ХЭЛЕН. И освободиться самой. Что уже не так благородно.
АННИ. Без любви?
ХЭЛЕН. Он говорил, что любит меня.
АННИ. О…
ХЭЛЕН. Я была вне себя от радости! Мы могли все устроить — и работу и жизнь…
АННИ. Слова… Лишь одни слова…
ХЭЛЕН. Но я переоценила себя… Или его… Нет — себя… Мы остались одни, и… у нас ничего не получилось…
АННИ (не сразу, медленно). Девочка, это иногда…
ХЭЛЕН (перебивая). Не называй меня — девочка! Слышишь?! Я должна почувствовать себя, наконец, полноценной! И кто, как не ты, должна мне в этом помочь!
АННИ. Да, да…
ХЭЛЕН. Я — урод! Я — чудовище!
АННИ крепко сжимает ее руку. Входят ЭД и ДЖОН.
Итак, будем подводить итоги?! Моя задача проста — жить и дальше в этом мире!.. Только — как, где?!
АННИ. Да здесь же, здесь!
ХЭЛЕН. Это не мой дом… Этот дом — не мой.
АННИ. Твой же, твой!
ДЖОН (ХЭЛЕН). Твой! А чей же еще? (Садится рядом с АННИ, очень тихо). Почему ты мне ничего не сказала об операции?
АННИ. Потому что думала — подождать покуда…
ДЖОН. Доктор говорит — нельзя ждать!
ХЭЛЕН. Я пойду наверх!
ДЖОН (ловит ее руку). Постой!
АННИ. Если эта операция состоится — все, у меня никогда не будет ребенка. Твоего ребенка. Не будет…
ДЖОН. Ну обходился же я тридцать с лишним лет без ребенка… Эд говорит — все будет в лучшем виде, просто некоторое время тебе лучше побыть в больнице.
ХЭЛЕН. Что все это значит?
АННИ. Я тебе сейчас объясню. А вообще, это все не ваше дело! Это мое дело, слышите, мое!
ХЭЛЕН делает шаг по лестнице, спотыкается о чемодан, берет его и тащит наверх.
Хэлен! Девочка!
ДЖОН. Пусть! Она донесет! (Поворачивая ее к себе). Послушай! Этот последний месяц был самым счастливым в моей жизни! Ты мне нужна! Здоровая и любящая, и я сделаю все, чтоб тебе было хорошо! Чтобы нам было хорошо! Вместе! Вдвоем!
АННИ. Джон, я люблю тебя!
ДЖОН. А я — тебя! (Берет почтовый мешок, высыпает из него ворох писем). О, слава!. Как ты велика!..
Звучит музыка. Свет гаснет. Прошло время.
Сумерки. В комнате, что внизу, никого. Появляется ХЭЛЕН, в руках у нее стакан и лекарство. Точно, не отклоняясь ни на шаг, идет к кушетке, дотрагивается до руки АННИ, сидящей в странной позе.
ХЭЛЕН. Выпейте это, поможет! Вам надо сейчас же в постель!
АННИ (вскидывая голову). Как ты узнала, что я здесь? Очень болит спина.
ХЭЛЕН. Доктор Эд сказал — полный покой.
АННИ. Что меня доконает окончательно, это полный покой… (Поднимается, медленно, с трудом идет, ей очень больно).
ХЭЛЕН. Выпейте же лекарство, пожалуйста, выпейте!
АННИ останавливается, пьет таблетку, снова идет к кушетке, ложится.
А как вы себя чувствуете там… внутри?
АННИ. Кое-где даже хорошо… Пройдет… (Неожиданно). С завтрашнего дня будем работать над твоим голосом. Ежедневно.
ХЭЛЕН. Зачем?
АННИ. Чтобы добиться полной чистоты голоса.
ХЭЛЕН. Ну и дальше? Для чего все это?
АННИ. Мы не можем жить на средства от наших статей! Этого уже не хватает! Наймем хорошего учителя пения.
ХЭЛЕН. Но не будем же мы жить на средства, зарабатываемые моим пением??
АННИ. Будем!
ХЭЛЕН. Зарабатывать моим пением?!
АННИ. Да. Я имела много времени поразмышлять, и вот что я придумала…
Она не договаривает — входит ДЖОН, с продовольственными большими сумками в руках, да еще и с портфелем.
ДЖОН. Милые дамы, прощу простить за опоздание, я опоздал на четырехчасовой поезд, потому соскучился еще больше чем мог бы…
АННИ. А мы — по тебе!
ДЖОН целует АННИ, уходит на кухню.
ДЖОН (из кухни). Это великое счастье — знать, что тебя ждут… Что ты нужен! Нет? Я неправ?
ХЭЛЕН. Прав!
АННИ. Эта зима, болезнь отняли у меня слишком много времени… И ты пьешь все больше и больше. Пора с этим кончать навсегда.
ДЖОН (все еще из кухни). Могу я позволить себе расслабиться?..
АННИ. И из этого журнала тебе пора уходить. Когда ты допишешь книгу?