АННИ. Знаешь, во время выступления творится вообще нечто невообразимое! Прямо на глазах преображаются люди! Верят! И в них буквально светится надежда… Они смеются, плачут, снова смеются, потом рыдают… Господи! У нее такой талант!
ДЖОН. Да, ты мне не раз это рассказывала…
АННИ. Я надоедаю тебе?
ДЖОН (неожиданно). Скажи — моя Италия возможна в этом году? Чтобы завершить книгу, мне надо все-таки туда.
АННИ. Но мы… не можем… мы связаны по рукам и ногам новым договором…
ДЖОН. Я готов и один… Для этого мне понадобится всего лишь пятьсот долларов.
АННИ. Но я не видела тебя целую зиму!
ДЖОН. Целую зиму я был здесь.
АННИ. Мне было очень одиноко без тебя.
ДЖОН. И тут, чего греха таить, не очень весело было… Но — жизнь есть жизнь.
АННИ. Мы… мы совсем как чужие. Мы даже… не разговариваем…
ДЖОН. Видишь ли, я сам себе кажусь порой чужим… Когда пребываешь в тени таких звезд, перестаешь понимать, кто вообще есть кто?! Мне бы хоть немного солнца, хоть каплю…
АННИ. А я… нет?
ДЖОН. У тебя есть Хэлен, у меня… туманная поездка в Италию и задумка еще одной книги.
АННИ (внимательно смотрит на него). И расчет на нее? Да? Меня не покидает ощущение, что ты принимаешь ее за губку. Выжать! Еще раз!
ДЖОН. Черт побери, до чего же мерзко!
АННИ. Да! Хотя все это не украшает и меня!
ДЖОН (подходит к ней). Кто уговаривал меня согласиться на эту историю? На всю эту затею — лекции, концерты, аншлаг, цветы, зрители, чеки?! Кто?!
АННИ. Это было необходимо для того, чтобы ты завершил книгу! Но не начинал новую, которую опять требуется завершить! И, оказывается, у него опять идеи, опять великие замыслы?..
ДЖОН. Да, да! Это моя жизнь! Моя!
АННИ. Твоя! Но ты в ней все менее и менее требователен к самому себе! Ты не рассчитываешь…
ДЖОН (перебивает). Я не рассчитал, что хозяйка здесь ты? И ты — и только ты — распоряжаешься здесь всем, потому что ты платишь! Когда ты далеко, я стремлюсь к тебе всей душой, всем сердцем, я хочу к тебе, но стоит тебе вернуться, и я…
Очень громко поет ХЭЛЕН.
Я не могу выносить ваших песен! Где следующее выступление? В Метрополитен-опера?
АННИ. Думаешь — пригласят?
ДЖОН. Это ужасно, но ты способна и это сотворить!
АННИ. Пусть поет девочка! Это укрепляет голос! Это залог успеха на лекциях и в концертах! Это гарантия денежного успеха! Пусть поет!
ДЖОН. Да, ты — настоящий друг… (Смотрит на нее, выходит).
АННИ (сидит, как сидела, всем видом показывая, как она противна самой себе). Поганый язык! Вырвать бы его!
Пение ХЭЛЕН стихает. Прошло еще какое-то время. Но это — тот же день…
На террасе АННИ с письмами в руках, появляется ХЭЛЕН.
Ты восхитительна! Очаровательна!
ХЭЛЕН. Похожа я на нарождающуюся женщину?
АННИ. У меня нет слов!
ХЭЛЕН. А мне они нужны! Я должна очаровать мужчину по имени Харри Вебер!
ДЖОН (появляясь). Сегодня?
АННИ. Сегодня. За обедом.
ДЖОН. И это тоже в твоих силах, хотя надлежит взять приступом режиссера мюзиклов! (Садится рядом с ХЭЛЕН). Хэлен, мне нужна твоя помощь! Небольшое одолжение! Мог бы я…
ХЭЛЕН. Джон, мы же договорились! Не далее как десять минут назад!
ДЖОН. Но они прошли — эти десять минут!
ХЭЛЕН. Я серьезно, Джон! Что станет с нами, если ты уедешь? На кого нам опираться? У нее значительно хуже с глазами.
ДЖОН. Зато с языком полный порядок.
ХЭЛЕН. В Буффало она упала с лестницы. Ты не знаешь об этом? Она не рассказывала?
ДЖОН. Нет.
ХЭЛЕН. Так что вот: я рассчитываю на тебя!
ДЖОН. Я лишний здесь, лишний, ненужный… Но я сделаю, я все сделаю, чтобы ей было хорошо! Чтобы она отдохнула!
ХЭЛЕН. Как ты это сделаешь?
АННИ (входит). Джон, вот письмо для тебя! Из Нью-Йорка! Они предлагают несколько лекций о американской литературе. Это замечательно!
ДЖОН. Пять долларов за вечер?
АННИ. Это почетно.
ДЖОН. Возможно.
ХЭЛЕН. Джон, оцени мое выступление! (Готовится). Главное, чтобы было смешно! Мистер Вебер говорит, что люли приходят на мюзикл, потому что хотят веселья.