ГОЛОС ПИТА. Просто кукольный домик!
ГОЛОС ДЖОНА. А им хочется за город, только и разговоров…
ГОЛОС ПИТА. Птички, пчелки…
ГОЛОС ДЖОНА. Комары и змеи… Они тебе понравятся.
ДЖОН широким жестом приглашает ПИТА войти. Входят. Оглядываются.
Высвечиваются АННИ и ХЭЛЕН, они сидят на кровати.
ХЭЛЕН. Вы целуетесь?
АННИ. Да.
ХЭЛЕН. А что еще?
АННИ. Обнимаемся.
ХЭЛЕН. Вы… все делаете?
АННИ. Нет.
ХЭЛЕН. Почему нет?
АННИ. Я готова пойти на все… И в то же время…
ХЭЛЕН. Мне казалось, что он меня любит.
АННИ. Боже мой, детка! (Она готова разрыдаться, крепко сжимает в ладонях руки ХЭЛЕН).
ДЖОН и ПИТ внизу.
ПИТ. Это ее Брайль?
ДЖОН кивает. ПИТ кладет букет на машинку.
Что их вообще связывает друг с другом?
ДЖОН. Одному богу известно.
АННИ спускается, словно не видя гостей, молча подходит к столу, раскладывает еду в две тарелки, ставит на поднос, идет к лестнице.
Это — Пит!
АННИ. До свидания, Пит! (Поднимается в комнату ХЭЛЕН).
ПИТ. Она мне определенно нравится.
ДЖОН. Мне тоже. (Идет за АННИ, но она, протягивая тарелку с едой ХЭЛЕН, останавливается в дверях, не давая ему пройти).
АННИ. Она все знает. Она не хочет тебя видеть.
Мгновение они стоят вот так, молча, потом АННИ неожиданно целует его и тут же закрывает воображаемую дверь непосредственно перед носом ДЖОНА.
ДЖОН. Господи! (Стоит, думает, потом решительно толкает дверь в комнату ХЭЛЕН. Подходит к АННИ). Ну ты и болтунья… Зачем ты ей рассказала?
АННИ. Я ничего не говорила.
ДЖОН. Не говорила… (Делает шаг к ХЭЛЕН, берет ее за руку, сжимает с видимой силой). Что тебе, больно? И мне больно! Понимаешь — больно? Потому что я люблю тебя! И чувства у нас с тобой одни и те же!
ХЭЛЕН. Я не верю тебе?
ДЖОН. Не веришь? Ты любишь учительницу?
АННИ. Чрезмерно.
ДЖОН. Я тоже. Чрезмерно.
ХЭЛЕН. Тогда скажи ей это.
ДЖОН. Скажу! Только сначала тебе — запомни: ты никогда даже и мысли не имеешь права допустить, что ты не нужна, что тебя не любят… Ты — ее создание! Такой работой нельзя не гордиться! И я люблю тебя так же, как и она! Я люблю тебя такой, как…
ХЭЛЕН (встает, резко и зло). Хватит! Сколько можно! Что — прикажете мне обедать в чулане? (Ощупью спускается по лестнице вниз, ПИТ впервые видит ее).
АННИ. Ты только все портишь!
ДЖОН. Говорила что я предложил тебе руку и сердце? Говорила?
АННИ. Нет. Конечно, нет.
ДЖОН. Идиотство! Я прощу твоей руки, но выяснилось, что прежде я должен посвататься к Хэлен?!
АННИ. Я предупреждала — лучше ничего не затевать. Вообще!
ДЖОН. Будьте вы обе неладны!
АННИ. Она влюбилась в тебя… Впервые в жизни. Влюбилась — в тебя. А мы оставляем ее совершенно одну, озлобленную, разбитую… Ты думаешь — возьмешь ее за руку, произнесешь ласковые слова, и она оттаяла, все чудесно и никаких тревог? Мне потребуется на это много-много дней.
ДЖОН. Полгода тебе хватит? Полгода — это целых шесть месяцев! Вот тогда я и вернусь, ни днем раньше! И то — если меня очень попросят!
АННИ. Джон…
ДЖОН. Женщины-ыыы! Может, мне жениться сразу на обеих, а?
Сбегает по лестнице, хватает ПИТА за руку, выходят.
АННИ (ХЭЛЕН). Всё. Он ушел.
ХЭЛЕН. То же самое ты сказала прошлой ночью.
АННИ. Но… я хотела… я хотела побыть одна…
ХЭЛЕН. Я тоже.
АННИ. Одна! Всегда одна! Потому что мне запрещается иметь поклонника, воздыхателя, ка-ва-ле-ра! Да просто, господи, прости, — любовника!
ХЭЛЕН. Но у тебя их никогда не было!
АННИ. Конечно, я же говорю — мне запрещается!
ХЭЛЕН. Тебе запрещается меня обманывать.
АННИ. Это совсем другое. Я…
ХЭЛЕН. Я не хочу? чтоб он здесь появлялся. Я — не хочу!
АННИ. Но это и мой дом тоже!
ХЭЛЕН. Значит, на моей половине! Он… Его… Его появление все изменило у нас… Все перемешало между нами. Куда всё делось, куда?
АННИ. Ничего не изменилось, девочка. Ничего.