Затем тебя посещает другой страх – деньги, может, и не поддельные, но мнительная
кассирша, превратно расценив твой потрепанный вид и совсем уж дикого вида «митенки»,
вправе принять тебя за воришку, позвать охрану и лишить всей наличности. А выяснять
отношения, например, с милицией в твоем преступном положении будет крайне
неосмотрительно. Кассирша бросает на тебя полный неприязни взгляд, но все-таки
отсчитывает крупную сумму в рублях. Тебе хорошо.
Пройдя несколько кварталов, находишь скромную обувную лавку и, в тщетных
попытках не шамкать прохудившимися, грязными кроссовками, берешься за осмотр товара.
Примерка. Удачно. Ты покупаешь черные полусапоги, довольно неприглядного вида, но зато
самые дешевые, и, переобувшись на месте, отправляешься искать рынок бытовой техники, о
котором не раз сообщали по радио. Поношенные кроссовки легкомысленно отправляешь в
первый попавшийся мусорный контейнер.
До нужного места – автобусом. Ты очень боишься, что на телевизор не хватит денег, и
поэтому невротично экономишь, например, не покупаешь билет, хотя это совершенно
безболезненная трата. К твоему удивлению, за двадцать пять минут поездки контролер в
кабине так и не появился. Но, разумеется, все это время ты проводишь в напряжении,
вздрагивая при виде каждого нового пассажира или громко произнесенного слова. Наконец,
хриплый голос сообщает о нужной остановке, и ты спешно покидаешь кабину.
На улице тепло, но очень слякотно – неглубокие лужицы, впрочем, слегка подморожены.
Все вокруг серое, утренний туман наполовину сжирает близлежащие дома, удаленные
объекты просто не видны. Из радиорекламы ты помнишь название автобусной остановки, но
точный адрес рынка запомнить не удалось. Грузное небо. Ты несколько раз
поскальзываешься и спрашиваешь идущую навстречу девушку, не знает ли она, где
находится рынок бытовой техники. Неместная. Улыбается, просит прощения, что не смогла
помочь. Ты решаешь обратиться к пожилому человеку. Первая попавшаяся бабуля слыхом
не слыхивала о рынке. Не улыбается, прощения не просит. Следующий пенсионер некоторое
время думает и наконец вспоминает. Он указывает рукой в непроглядный туман, говорит:
- Идите вот так по диагонали, никуда не сворачивая, примерно пятнадцать минут. Рынок
в пятиэтажном здании.
15
- На каком этаже? – спрашиваешь ты недоверчиво. Вроде бы по радио сказали, что рынок
не крытый.
- На первом.
Ты благодаришь старика и идешь по диагонали. Индустриальный район с
недостроенными зданиями, безжизненными конструкциями на каждом шагу. Они медленно
выплывают из тумана, а потом давят гигантскими размерами по несколько минут. Может
быть, это многолетняя стройка, ты не знаешь. Но тебе известно другое – прямо перед тобой
очень скоро возникает двухэтажный дом, а это значит, что идти по диагонали, никуда не
сворачивая, – номер для Копперфильда. Пенсионер либо ошибся, либо ничего не знал о
нововозведенном здании. Вдруг они растут здесь каждый день, как грибы-мутанты?
Теперь необходимо выбрать, в какую сторону поворачивать – людей вокруг нет, так что
уточнить не получится, а возвращаться назад, конечно же, лень. Ты идешь направо. Здание
ползет из воздушного млека еще очень долго. Но ты чувствуешь, как постепенно, еле
заметно холодает, – скоро туман начнет рассеиваться. Наверное, все-таки стоило захватить с
собой шапку. Здание неожиданно оборвалось, а дорога сужается и начинает петлять –
местность холмистая, разглядеть, что там впереди, невозможно. Потом шоссе становится
совсем узким, и тебе приходится сходить с него, каждый раз, когда мимо проезжают
машины, – это утомительный процесс, ведь снег по обе стороны дороги глубокий и рыхлый,
любому бы надоело то и дело окунаться в него, а потом снова выбираться на неприветливую
почву. О том, чтобы брести по снегу, и речи не идет – очень сложно.
Как раз в том момент, когда ноги становятся совершенно мокрыми из-за набившегося в
невысокие сапоги снега, ты одолеваешь очередную дорожную петлю и замираешь на месте.
Солнце скромно проглядывает сквозь остатки туманной пелены, а перед тобой растянулась
белоснежная равнина, то там, то тут вспоротая корявым, сухим кустарником. Повинуясь
какому-то игривому настроению природы, посередке неба висит блеклый кусок
всамделишной радуги, готовый в следующий же момент испариться. Конечно, вряд ли где-то