Евангелие заявляет и утверждает, что Бог — живой Бог, тот Бог, Который сотворил вселенную и нас, — пошел на позорный крест во имя любви к нам, хотя мы и грешники. Воплощение дает и гарантирует значение креста, которое показывает любовь Божию к нам. Непризнание первого влечет за собой отказ от второго. Слишком уж часто многие современные критики христианства, по-видимому, полагают (потому что они не дают себе труда доказать), что могут устранить элементы христианской веры, которые они считают неуместными, оставляя то, что действительно является неприкосновенным. Они, по-видимому, полагают, что существует своего рода религиозный эквивалент хирургической операции, которая может вырезать маленькую часть тела, не повредив остальным. Но это возможно, если речь идет о таком органе, как аппендикс, который не служит никакой полезной цели, но что, если это мозг или сердце? Вырежьте их, и тело перестанет функционировать. Эти органы существенны для благополучия тела, ибо они тесно связаны с другими органами, которые в свою очередь зависят от них. И несомненно, что учение о воплощении подобно человеческому сердцу, а не аппендиксу. Исключите его, и распадется вся ткань христианской веры; электростанция веры перестанет действовать. Когда перестает биться человеческое сердце, наступление смерти — это просто вопрос времени. Этот момент можно отдалить путем таких искусственных средств, как жизнеподдерживающие системы, но это приведет только к временному оживлению, которое заканчивается в конце концов смертью.
Так и с любой формой христианства, которая отвергает веру в воплощение — это просто вопрос времени, когда она умрет. Она может некоторое время сохранить внешний признак, но необходимый и фатальный процесс ее конца все равно наступит. Одна из более курьезных черт критики учения о воплощении заключается в том, что она стремится к самозащите. Критики воплощения слишком часто, по-видимому, отвергают скучную, книжную форму христианства, которой не хватает реальной жизненности и интереса и которая не в состоянии никого обратить. Чистое и абстрактное богословие означает конец любого живого знания и полное отстранение от человеческого существования, как это столь убедительно показал русский мыслитель Николай Бердяев. Из истории мы знаем, что там, где христианство распространяется активно и энергично, оно это делает на основании твердой и убедительной веры в воскресение Иисуса Христа, воплощенного Бога. Отказаться от этой веры, став, например, унитарианцем, означает стать на путь, который исторически оказался духовно и богословски несостоятельным, ведущим в никуда.
В этой главе мы показали важность воплощения, признания, что Иисус Христос есть не кто иной, как Сам Бог. Это глубочайшее проникновение может быть оправданным как на основании новозаветного свидетельства, так и христианским опытом Бога в воскресшем Христе. Это также важно для структуры христианской веры. Устраните или отвергните это проникновение, и христианская вера, подобно шерстяной ткани одежды, начнет распадаться, терять свою форму и потеряет свое значение. Альтернативы, предлагаемые теми, кто хочет заставить нас стать «современными», не только неоправданны, но и совершено неадекватны, неспособны правильно передать христианское проникновение, которое даже многие «современники» признают существенным. Оно может вызвать интерес у интеллектуалов, которые читают Пруста или слушают Шостаковича, но оно недоступно, не обладает жизненностью и силой для огромного большинства людей, которые знают о необходимости своего спасения, но видят в «современном» понимании Иисуса Христа не более чем академического моралиста, не способного понять, не говоря уже, чтобы искупить их ситуацию. Но для христианства Бог встречаетё людей именно такими, какие они есть, потому что Он Сам уже был таким.
Учение о воплощении позволяет — в самом деле оно требует — признать, что единственно точную картину Бога, которую когда-либо дал нам мир, мы находим в Иисусе Христе. Одна из наших трудностей в признании Иисуса Христа Богом заключается в том, что мы склонны применять наши собственные готовые идеи Бога (где бы мы их ни взяли) к лицу Иисуса Христа и затем стараться приспособить Его к нашему понятию Бога. Но если мы отнесемся к идее откровения Бога в Иисусе Христе со всей серьезностью, которой она требует и заслуживает, то должны быть готовы изменить наше понимание Бога, даже революционизированное. Бог, как столь часто подчеркивал Льюис, — это Великий Иконоборец, Тот, Кто разрушает наши предвзятые идеи о Нем, чтобы Самому показать нам, что Он в действительности такое. И наше простое представление о Боге заменяется пониманием того, что ИИСУС ХРИСТОС ЕСТЬ БОГ.
Если Иисус Христос есть Бог, то не говорит ли это что-то важное о Самом Боге? Не означает ли это, что Бога следует отождествлять с Иисусом Христом? Как же тогда можем мы избежать предположения, что Иисус Христос является вторым Богом? В конце концов, разве Иисус Христос не молился Богу? И не пребывал ли Бог на небе во время земного служения Иисуса Христа? Задавая подобные вопросы, мы сразу же начинаем различать путь, который ведет к исключительно христианскому пониманию Бога — Троице. Нам предстоит еще долгий путь, прежде чем мы придем туда, но, признавая Иисуса Христа не кем иным, как воплощенным Богом, мы становимся на твердый путь, ведущий к самому загадочному из всех христианских учений.
В следующей главе мы начнем медленно и осторожно идти по этому пути, когда приступим к изложению концепта Бога, Который открыл Себя нам в Иисусе Христе.
7 Путь к Троице
Для многих людей учение о Троице представляет собой небесную математику, и притом плохую математику! Почему, сетовал великий рационалистический мыслитель, должны мы думать о Боге столь грубым и сложным путем? Почему бы просто не устранить весь этот бред о «трех в одном» и т.д. и вместо этого не говорить о Боге? В конце концов Новый Завет так не говорит о Боге: он говорит о Боге в красивых и простых выражениях. Джозеф Джефферсон, третий президент Соединенных Штатов, довольно хорошо выразил это чувство:
«Когда мы прекратим пользоваться непонятным жаргоном тринитарной арифметики, что три — это один и один — это три; когда мы разрушим искусственные леса, возведенные для того, чтобы замаскировать простую «структуру» Иисуса; когда, короче говоря, забудем мы все, чему нас учили после Его времени, и возвратимся к чистым и простым учениям, которые Он дал — только тогда мы будем истинными и достойными Его учениками».
Слова Джефферсона понравятся многим читателям, как это когда-то произошло и со мной. Конечно же, христианство — это очень простая религия: утверждение, что Бог любит нас и искупает нас через Иисуса Христа. Но у более критического читателя эти слова вызывают вопрос: действительно ли Бог так прост, что мы можем понять Его, можем представить Его себе в столь простых выражениях, которые предлагает Джефферсон? Здесь надо вспомнить мудрые слова Августина: «Если Бога можно понять, то это не Бог».
Приведем один пример. Представьте себе айсберг, возвышающийся на холодном полярном море, величественно двигающийся к теплым широтам, чтобы растаять там. Его неровные очертания всем видны на фоне моря. И все же, когда мы смотрим на этот айсберг с парохода или аэроплана, очень легко можно чего-то не заметить — простого факта, что мы видим только часть всей его массы. Может быть, девять десятых его скрыты от нашего взгляда под водой. Он есть там, и это, несомненно, его часть, которую мы видим, но весь он скрыт под водой: нам видна только его верхушка.
Приведем еще один пример. Представьте себе холодную и морозную зимнюю ночь, и очертания ландшафта освещены светом Луны. Когда вы смотрите на Луну, вам хочется узнать, какая она. Каждую последующую ночь вы зарисовываете очертания, которые можете увидеть, пользуясь, может быть, полевым биноклем или телескопом. И вскоре вы обнаруживаете, что часть Луны всегда остается скрытой от вашего взора; только половину ее поверхности можно увидеть с Земли. Затем вы обнаруживаете, что это связано с одинаковым периодом вращения Луны вокруг своей оси и вокруг Земли, так что только одна сторона Луны видна с Земли и потому другая оставалась неизвестной, пока спутники не сфотографировали ее невидимые очертания и не передали на Землю. Но даже если эта обратная сторона Луны не была видна с Земли, было известно, что она существует, и спутники только показали, как она выглядит.