Даниил тяжело вздохнул, глядя куда-то в район моего подбородка, затем ответил:
- Возможно, Госпожа.
Стало так неприятно… И сразу вспомнился Сергей.
- Как это называется?
- Бодлер, - вновь отвлёкся он на шоу.
- Девятнадцать. Как называется то, что ты сделал?
Его взгляд поднялся к моим глазам.
- Возможно, манипулирование, Госпожа.
- Браво! Джекпот! – Я отбросила стек и отступила. – Игра окончена – выше прыгнуть не куда!
Он снова посмотрел мне за спину.
- Это был Байрон.
Меня сбила совершенно бессмысленная фраза.
- Что, чёрт возьми?
- Я ошибся. Это был не Бодлер, а Байрон.
Я обернулась к экрану. «Какой поэт добровольно провёл целую ночь в одной из венецианских тюрем?». Игрок ответил – «Шиллер», но зелёным горел «Байрон».
«Если ошибёшься – я тебя поцелую».
Нащупав рукой пульт на столике, я выключила плазму. Как-то у меня голова закружилась – даже не знаю отчего. Поддавшись слабости, присела на тот же столик.
«Я ошибся. Это был не Бодлер, а Байрон».
Даниил опустился на колени рядом. Прямо, чтоб его, передо мной. И куда делся его идеальный взгляд в пол? Нечего на меня смотреть!
- Госпожа, не нервничайте. Вы всегда можете отказаться от своих слов – Ваше право.
Меня задел его снисходительный тон.
- С чего бы мне от них отказываться? Это просто поцелуй – он вообще ничего не значит! Всё – замри!
Я быстро наклонилась и прижалась к его губам, но вместо того, чтобы отклониться и вытереть губы – я ведь его ненавижу! – замерла. Что произошло с моим мозгом – я чувствовала вкус апельсин, терпко-сладкий. Через мгновение его губы дрогнули и поймали мои, мягко и нежно. Глаза сами закрылись, и я ответила. Это было приятно, это было горячо, это хотелось продолжать.
- Карчери, - шепнул Даниил, когда я отстранилась.
- Что? – мой голос тоже сел до шепота.
Я почувствовала неладное, когда он улыбнулся – сердце так и ухнуло, конечно же, из-за дурного предчувствия, только из-за него!
- Простите, Госпожа, я вас обманул. Карчери - так называлась тюрьма, в которой провёл ночь Байрон. «В Венеции на Ponte dei Sospiri, Где супротив дворца стоит тюрьма, Где - зрелище единственное в мире! - Из волн встают и храмы и дома».
Глава 5
Я прикрыла глаза и шумно выдохнула – это всё, что я позволила себе, затем сказала спокойно и безразлично:
- Красивое стихотворение.
Кажется, он и без моего холодного тона понял, что лучше было промолчать – взгляд опустил. Я бы могла с чистой совестью прогнать его за дважды совершённое манипулирование, но желание наказать перевесило.
- Значит, девятнадцать, - вспомнила я число ударов. – Подай стек. - Больно вздёрнула его за подбородок, но взгляд всё равно не увидела. – Как положено, - напомнила, чтобы вновь по-своему не сделал.
- Да, Госпожа.
Я отпустила его, позволяя отстраниться, что он и сделал. Ещё и плечами повёл, словно без причин обиженный. Хмыкнув, я подтолкнула его ногой, задев гордость ещё больше. И всё же, когда он положил стек мне на колени, я думала о том, как упоительно касаться его губ своими. Пробежавшись кончиками пальцев по поверхности девайса, сжала рукоятку в руке и поднялась, вставая сбоку от Даниила.
- Отползи назад, - негромко скомандовала. – Стоп. Теперь наклонись корпусом градусов на сорок пять вперёд. Замри.
Кожаным наконечником я погладила его плечи, подмечая напряжение мышц от неудобной позы – удерживать её было весьма сложно.
- Не шевелись. Выстоишь, - я улыбнулась с долей незаметной ему иронии, - надену ошейник.
Он попытался повернуть голову, но я не дала, остановив стеком.
- Да, Госпожа, - поторопился ответить. - Могу я спросить?
Я наклонилась и с превеликим удовольствием проникновенно сообщила ему на ухо:
- Нет.
Выпрямившись, сразу нанесла удар, намеренно вкладывая больше силы, чем раньше. Я могла видеть, как у него перехватило дыхание, как дёрнулись руки, и как темнел на коже след удара. Красиво, и держаться будет дня три, не меньше. Удовлетворившись результатом, я продолжила.