Что меня удивило, так это полная тишина со стороны Нижнего. Нет, может, у него, конечно, болевой порог повышен. Но два десятка сильных ударов без единого, даже тихого, стона – это ненормально. Тем более я помню, как он шипел, когда слабее била во время игры. Однако остановилась я только после положенного девятнадцатого.
Запястье побаливало, дыхание у меня сбилось – нужно было прийти в себя. Развернувшись, я отошла к стене и убрала стек. На теле чувствовалась испарина, а кровь возбуждённо била по нервам. Я не помнила за какой из панелей были ошейники. Удача откликнулась на третьем отделении. Взяла обыкновенный кожаный. Он ощущался в руке холодным и тяжёлым.
Вернулась к Даниилу – он всё ещё стоял под наклон, хоть дрожь мышц стала намного виднее. Оставив ошейник на столе, зашла мужчине за спину. Надавив на плечи, я устроила его в более удобной позе. Руки убирать не торопилась. Присела и умело размяла задеревеневшие мышцы. Мне нравилось ощущение горячей, слегка влажной кожи. Пока руки спускались к веревке на запястьях и распутывали узлы, я провела кончиком носа по его шее. Он заметно подался назад, словно пытаясь стать ближе. Не стала отстраняться, наоборот, прижалась сильнее – желание возрастало. Коснулась губами на изгибе шеи, лизнула солёную кожу и чувствительно прикусила, добившись наконец стона. Мысль о том, что я пометила его засосом, отозвалась сладким спазмом мышц. Не прекращая ласки, я размяла затёкшие после верёвки руки. Нежность губ граничила с болью от прилива крови. Его дыхание было таким же тяжёлым.
Желание достигло пика, но разум всё ещё останавливал от действий миллионом сомнений. Он не мог смириться с тем, что это мой ненавистный преподаватель. Я отстранилась и сглотнула. Чувствовала неимоверную досаду, раздражение, и не могла понять на что. На то, что не могу преодолеть внутренний барьер, или на то, что допускаю возможность его преодоления? Я не могла ни разобраться в себе, ни совладать со страстью, ни решить что-нибудь.
Даниил повернулся – и я поняла, что не могу взглянуть на него. Кажется, на этом всё и закончится. Но не успела я додумать эту мысль, как он коснулся губами открытой вырезом платья ключицы. Мурашки пробежались по спине, и я вплела руку в его мягкие волосы, притягивая к шее. В отличие от меня, Даниил ласкал нежно и бережно –пробирало дрожью до самой сути, так чувственно, так жарко и проникновенно.
Его ладони поднялись по бёдрам к талии, прижали ближе. Мне стало вдруг мало воздуха, он распалял меня и весьма умело. Ладони гладили спину – жар от них пробирался в каждую клеточку. Становилось не выносимо. Губы пересыхали и, облизнув их, я сама притянула Даниила для поцелуя. Это было так желанно, что я не сразу ощутила металлический привкус крови. До меня с небольшим промедлением дошло, что это результат молчанки, и молчанки расчётливой, потому что на мгновение, но я почувствовала вину, что не обратила внимание, не разрешила спросить.
Разозлившись не на шутку, я оттолкнула его.
- Ты решил и в Теме надо мной издеваться? – голос натянуто звенел, а Даниил смотрел с раздражающей растерянностью. – Что это ещё за кровь? Губу прокусил? Зачем было сдерживаться? Я тебе приказывала?
- Я хотел спросить… - подтвердил он неприятную догадку, и я перебила:
- Хотел спросить? – взвилась я. – А раньше тебе для этого спрашивать не надо было?
- Я просто… - подобное замешательство и косноязычность самоуверенного мужчины умилили бы меня в другой ситуации, а сейчас бесили.
- Это опять из-за того, как я сказала подать стек?
Он опустил взгляд и пожал плечами – и как понимать? Впрочем, не важно. Во мне всё ещё бушевали гормоны, усиливая эмоции, всё казалось сильнее и ярче. Я поднялась, он – поспешил следом, не спуская с меня напряжённого взгляда.
- Послушай, - сдержанно начала я, - у меня был Нижний с зачатками манипулятора, а ты – от природы в этом мастер! Мне такого не надо даже на одну сессию, так что.
Я не ожидала, что он меня обнимет, и замолчала. Упёрлась ладонями ему в плечи – Даниил не отпускал. Моя обида была по-детски огромной, а он вёл себя по-взрослому спокойно – прямо неразрешимая дилемма. Я чувствовала, что ещё немного и ударю его, за что сама себя потом бы презирала.