- Простите, Госпожа.
Спокойное, неторопливое выполнение – и снова стоит в прежней позе. Он великолепен всем: энергетикой, фигурой, голосом. Ни с кем я не чувствовала себя на вершине американских горок. А с ним… Мысль оборвалась. Я опустила взгляд на его ноги.
- Разувайся.
Даниил недовольно выпятил челюсть, сообразив, что я доминирую над ним в элементарных мелочах. А мне нравилось, да и ему тоже, судя по холмику на штанах. Но у Нижних столько заморочек, что то, что нравится, отрицается в первую очередь. Дёрнул головой, словно спорил с самим собой, присел и разулся.
- Куда поставить обувь, Госпожа?
И взгляд снисходительный, даром что снизу-вверх, словно я ребёнок, который бьёт большого дядю лопаткой в песочнице. Думается, с постоянной Верхней у него большие проблемы – мало кому понравится такое отношение. Но я не показала недовольства и молча отодвинула ногой его обувь к двери. А когда поднялся…
- Носки туда же.
Он возмущенно дёрнул головой, но, смирившись с моей непоследовательностью, выполнил. Хорошо. Я отошла к стене и, прислонившись к ней, отдала следующий приказ:
- Сходи в комнату, что слева. Возьми из нижнего ящика комода моток верёвки и принеси мне.
- Да, Госпожа.
Стоило ему скрыться, я облизнулась. Невероятно возбуждало происходящее, и я всё ещё не верила, что это творится в реальности. Я и Даниил, чтоб его, Викторович, да ещё и в такой игре! Просто крышесносно! Ещё и сам предложил! Стоп, получается, я ему нравлюсь?
- Пожалуйста, Госпожа.
Секунд десять я просто смотрела на протянутый моток верёвки, витая в своих мыслях. Потом встряхнулась, забрала – волокно тонкое и грубое, а ведь там разные были. Выходит, не врал, что мазохист. Чудненько!
Я остановилась за спиной у Даниила. Сначала пришлось снять с его запястья часы. Чтобы потом не отвлекаться, достала из его карманов телефон, бумажник и брелок с ключами (БМВ – кто бы сомневался). Убрала всё в шкаф. Вернулась за спину и связала ему руки, обматывая верёвкой запястья в несколько раз. Вышло подобие наручников. Он едва заметно пошевелил руками, проверяя прочность.
Его дыхание участилось, когда он понял, что сам освободиться не сможет. От этого участилось и моё. Оставаясь за спиной, я прочертила ногтём дорожку вдоль его позвоночника, прикрыла глаза, вдыхая апельсиновый запах. Его кожа покрылась мурашками, и Даниил повёл плечами. Щекотно? Обратную дорожку я провела с большим нажимом, оставляя яркий красный след из маленьких царапин. Мой слух уловил тихий стон - я тут же отстранилась. Доставлять ему удовольствие в мои планы не входило.
Я обошла парня, останавливаясь спереди. Встретившись со мной взглядом, Даниил тут же уставился в пол. Он начинал воспринимать меня как Верхнюю, а я всё ещё металась между Нижним и «гадом».
- Сними с меня туфли.
Даниил опустился на колени и только тогда вспомнил, что у него связаны руки. Он вскинул на меня угрюмый взгляд. Да всё ты верно понял. Сам ведь сказал, что нравится унижение, а моя душа так просто требует!
- Дам подсказку. - Я наклонилась и с расчётливой усмешкой сообщила ему на ухо: - Зубками.
Он продолжал смотреть на меня. Сколько всего намешено в его взгляде! Это был тот момент, когда Нижний выходит за рамки собственной зоны комфорта. Я чувствовала его внутреннюю борьбу и толкала ещё дальше, оставаясь спокойной и уверенной - непреклонной. Мой голос звучал резко и жёстко, отчего он невольно опустил голову:
- Я подожду. Мы оба знаем - ты сделаешь так, как я хочу.
И это было правдой. Его взгляд спускался по моим ногам – я могла чувствовать каждый обжигающий миллиметр от бёдер до щиколоток. Пока он не видел, я снова облизнула губы, вдох вышел глубже, мягче, словно вместо воздуха в лёгкие пробрался сладкий дым кальяна. Всегда пьянит преодоление чужих границ и эта тонкая грань между стоп-словом и повиновением – вызов для Нижнего.
Я не сомневалась, что Даниил его примет.
Так и случилось. Он наклонился, быстро и поспешно, словно мог передумать, и я ощутила тёплое касание губ на открытом подъеме. Мы оба замерли. А затем он выдохнул, меня ошпарило этим горячим воздухом, так жарко. Я боялась пошевелиться.