Понтий с грустью посмотрел на друга.
— Сегодня взрыва не произошло. Да и что говорить о Клавдии. Единственная встреча. Мы прикованы к орлу легиона и не имеем права отлучаться. Раньше не переставал удивляться разумной организации легиона. Даже восхищался. Сейчас обнаруживаю, что о жизни простого человека просто забыли. Если бы я и захотел завязать отношения с Клавдией, то обнаружил бы глухой тупик.
Наступило молчание.
— Ты прав. Не будем поднимать вопрос о наших возможностях, Понтий. Здесь тот самый случай, когда только воля богов может что-либо изменить.
Погоня
Как ни старался Марк Прокула незаметно покинуть свой дом в Риме и отъехать как бы невзначай, сделать ему это не удалось. Внимательный взгляд Клавдии неустанно наблюдал за происходящим. Уверенный в тайности своего отъезда, Марк Прокула был захвачен врасплох вопросом дочери:
— Папа! Ты собрался завтра отбыть в путь по решению комиссии сената. Рим полон толков и слухов о полученном тобой почётном задании. Путь до Старого лагеря на Ренусе не близок, но многие завидуют тебе: прекрасная видами и известная своей безопасностью дорога императора Августа позволяет совершить прекрасное развлекательное путешествие.
Слушая Клавдию, Марк Прокула уже понимал, куда повернёт она свою речь. Не хотел, очень не хотел вновь назначенный представитель комиссии сената брать дочь в дальнюю дорогу.
Догадывался он и о причине устремлений Клавдии: не забыт молодой примипиларий. Где-то в глубине души примипиларий действовал ему на нервы. Вопрос о замужестве Клавдии затормозился, желательные партии проваливались одна за другой. Однако будущий сенатор не хотел рисковать хорошо складывающейся карьерой, которая в некотором роде зависела и от примипилария.
— Проклятые «калеки»! Наводнил ими дом на свою голову. Всё выведали, всё рассказали и только затем, чтобы добиться мимолётной благосклонности Клавдии. Конечно, устоять против такой красоты и стати невозможно, но всё равно эти «калеки» — гнусные подлецы.
Марк Прокула надеялся на случай.
Клавдия отсекла надежды на случай:
— Папа! Я тебя не задержу. Мои вещи уложены, кони завьючены и засёдланы. Меня будет сопровождать только одна Нехушта. Она, хотя и рабыня, но уверенно держится на коне и способна владеть кое-каким оружием. О себе не говорю.
Марк Прокула взглянул на излучающую непоколебимую уверенность Клавдию, вздохнул и распорядился заложить ещё одну повозку для дочери.
Восемь наёмников, десять рабов сопровождали Марка Прокулу и его дочь в поездке на Ренус. Охрана и рабы ехали верхами, две повозки предназначались для Клавдии и самого хозяина. Другие были загружены продовольствием, оружием, предметами обихода. Стояли солнечные осенние дни — время наслаждения красками и запахами увядающей природы.
К середине поездки не осталось сомнений, что деловая поездка превратилась в увлекательное путешествие, и Марк Прокула был даже рад, что Клавдия оказалась с ним. Природная энергия, любознательность молодости толкали Клавдию, а вместе с ней и других, на осмотр мест и достопримечательностей, известных среди населения Рима. Вечно недовольные наёмники уже смекнули, что попали на отдых вместо тяжёлой работы, полной опасностей и страхов.
Уже пошли римские сторожевые посты по левой стороне Ренуса, и отряд Марка Прокулы, делая дневные переходы, проводил ночёвки в маленьких защищённых деревянными стенами крепостях.
В тот памятный день солнце уже клонилось к горизонту, до сторожевого поста оставалось не более 14 стадий, уставшие за день люди мысленно находились на отдыхе, когда проскакавший мимо них всадник выкрикнул одно слово:
— Германцы!
В первые минуты людей охватило смятение. Первым пришёл в себя Марк Прокула. От него ждали распоряжения, и вот уже повозки несутся на полной скорости, всадники прикрывают обоз. В руке каждого появилось оружие. Бежали к воротам сторожевого поста, открытым для приёма спасавшегося обоза. Группа конных германцев стремилась перехватить ускользающую добычу.
Повозки и всадники влетели на территорию сторожевого поста, ворота спешно закрылись. В гущу всадников две катапульты метнули груду камней. Подхватив убитых и раненых, отряд германцев отъехал на расстояние выстрела катапульты и остановился, поджидая, видимо, основные силы.
Пожилой центурион, наблюдавший прибытие новых конных отрядов германцев под стены его маленькой крепости, недоумевал. Прорвавшиеся на левый берег Ренуса германцы шли вглубь страны для грабежа галльских селений. О римской системе оповещения знали: огонь опасности уже около часа горел на вершине сторожевой башни, извергая клубы чёрного дыма.
Центурион подошёл к Марку Прокуле и голосом, не терпящим возражений, запретил ему и его людям показываться на стенах сторожевого поста, но вскоре он обнаружил непонятное оживление среди германцев, причина которого явно таилась в крепости.
Центурион направился к Марку Прокуле, находящемуся на стене крепости. Вид командира крепости в полной мере выражал его отношение к поступку гостя.
Гость пытался смягчить гнев центуриона, ссылаясь на желание дочери увидеть полную картину нападения. Центурион выслушал сбивчивые объяснения свалившегося ему на голову члена сенатской комиссии.
В это время у германцев обозначились признаки подготовки к штурму: всадники спешились, многие принялись вязать помосты и лестницы. Центурион повернулся к принципалу, и вскоре в небольшом рве, окружавшем вал крепости на расстоянии полусотни локтей, взметнулось двухметровое пламя. Была зажжена смола, напущенная в ров сразу по получении известий о германской коннице.
— Этим мы сорвём их вечерний и, возможно, ночной штурм, — проговорил центурион, — а завтра увидим, что делать. А теперь, достойный представитель сената, посмотри на группу всадников, в центре которой ты видишь впечатляющего воина. Этот человек принадлежит к сословию всадников римской империи и носит такую же пурпурную кайму внизу одежд, как и ты сам. Мало того, он центурион римской армии. К тому же он князь из знатного рода херусков. Имя его Флав. Он приходится родным братом вождю германского ополчения — Арминию; это имя должно быть тебе известно. Обычно они проходят вглубь страны и не теряют времени на штурм наших сторожевых постов. И вдруг! Ты догадываешься о причине такой ретивости? Твоя дочь! Ее красота вскружила голову Флаву.
Поднявшись со своей дочерью на стену крепости, Марк Прокула, ты подписал нам смертный приговор.
Мы погибнем при штурме сторожевого поста, уничтожив три сотни врагов. Вы останетесь в живых. Дочь — потому что она живой и нужна, ты сам — достойный внимания выкуп. Германцы знают, что такое пурпурная кайма и сколько она стоит. Сам ты уплатишь полмиллиона сестерциев, да, если дочь твою продать в царский гарем, — ещё можно получить полмиллиона. Зачем им куда-то идти, когда добыча уже в их руках.
— Неужели ты собираешься выдать нас германцам? Ты, римский центурион!
— Никаким германцам я не достанусь, — проговорила бледная, как египетское полотно, Клавдия. — Я никогда не расстаюсь с кинжалом.
Центурион усмехнулся.
— Ну что ты, всадник Марк Прокула, до этого я ещё не дожил. Но как только стемнеет, вас переправят через стену крепости, и вы уйдёте на север. Проводник покажет вам тайный табун коней и склад провианта. Дальше пойдёте верхами одни: осталось три перехода до Нижнего лагеря. Готовься, Марк Прокула. Я своих решений не меняю.
Впервые Клавдия увидела отца растерянным и беспомощным. Здесь были бесполезны известные ему способы воздействия на людей. Раньше ему не встречались такие люди, как центурион. Понял состояние гостей и принципал, который был свидетелем разговора:
— Достойный Марк Прокула, посмотри во двор крепости, и ты увидишь пожилого человека, одетого довольно непривычно для нашего глаза. Элий Галл знает все здешние места по эту и ту сторону Ренуса; он сможет вывести к лагерю римлян твою команду. Это будет стоить немалых денег, но других способов сохранить жизнь я не знаю.