Резиденция наместника располагалась в самом крупном поселении римлян на берегу Ренуса недалеко от берега моря. Поселение представляло стационарно обустроенный военный лагерь с размещённым рядом административным центром.
К удивлению многих, новый наместник приехал к месту службы целой семьёй. Молодая красавица- жена с юным наследником на руках сразу отсекла домыслы о беспробудных попойках.
Центурионы, проснувшись утром по зову походных горнов, почувствовали себя вновь в боевом строю. Привыкшие к расхлябанности гарнизонной службы, подразделения производили гнетущее впечатление. Строй пожирал глазами нового наместника совсем не по причине держания фрунта: многие легионеры никогда не видели подобных военачальников. В парадном панцире, с плюмажем трибуна, двумя золотыми нагрудными цепями, мечом явно нештатного производства Понтий Пилат представлял впечатляющую картину.
Приняв по уставу рапорты центурионов, новый наместник сказал нужные слова приветствия и, не сделав никаких замечаний, закончил построение. Центурионы, однако прочитали в глазах наместника неодобрение.
Несколько дней подряд наместник проводил утренние построения. Вскоре наместник совершил инспекционную поездку по гарнизонам. Его интересовала не только боевая подготовка подразделений, но и взаимоотношения с местным населением. Они желали быть лучшими. Грубые, неотёсанные центурионы третировали представителей общин и родов, а это были уважаемые старейшины. Наместник выслушивал потоки жалоб на грубость и своеволие римских командиров. Двух центурионов после разбирательства дела Понтий Пилат направил в Старый лагерь с такими сопроводительными документами, которые могли обеспечить только порочащую отставку.
Понтий Пилат без шума и крика навёл порядок в провинции. Недовольные и неспособные к изменению своей разбойничьей позиции центурионы исчезли в недрах легионов Старого лагеря. Многим вводимый порядок нравился, и они поддерживали усилия наместника. Административный люд, почувствовав деловую цепкость наместника, вынужден был заняться наведением порядка в канцеляриях.
За время наместничества Понтия Пилата пришлые дружины с моря пытались несколько раз пограбить побережье Батавии. Сторожевая служба работала успешно: сразу после высадки гостей встречали римские центурии.
Признательность легионеров Понтий Пилат почувствовал, когда принял некоторые решения о жителях посёлков, которые всегда сопутствуют военным лагерям. Посёлки отстояли довольно далеко от укреплений и прятались по лощинам, лесочкам. В случае боевых действий какие тревоги должны испытывать легионеры за своих детей и жён, не имея возможности обезопасить их жизнь! Наместник разрешил в случае опасности принимать за валы укреплений жителей посёлков, предложил командирам иметь в пределах укреплений резервное жильё и запасы продовольствия.
Жёсткое и разумное управление провинцией принесло свои плоды.
Восемь лет Понтий Пилат состоял в должности наместника, и комиссия сената по управлению колониями явно к нему благоволила.
Но как внезапно кончилось благоволение! Из Батавии последовал донос, в котором описанный поступок наместника был настолько необычен и непонятен, что члены комиссии единодушно пришли к выводу о крупной взятке.
Конные отряды херусков, перейдя Ренус, стремительно вторглись в Батавию и, захватив громадные стада скота и табуны коней, стремились исчезнуть в лесных дебрях по ту сторону реки. Понтий Пилат не ожидал подобной активности от вождей германцев.
Наместнику были известны места переправ на Ренусе, туда-то он и стремился перебросить единственную свою мобильную когорту, чтобы отрезать путь отступления херускам в родные края. Как ни щёлкали бичами погонщики херусков в надежде ускорить движение стад, удавалось это плохо. Угрожая перекрыть переправу, шесть центурий наместника двигались к Ренусу, но таким темпом, чтобы дать возможность херускам, бросив стада, первыми достичь переправы.
Понтий Пилат сумел наполнить слухами долину Ренуса о Пятом Германском легионе, уже вышедшем наперехват отрядам херусков.
Когорта ветеранов, завершающих свой срок службы в Батавии, не представляла серьёзной опасности для конных отрядов херусков, но малейшая задержка у переправы могла дорого им обойтись: с Пятым Германским шутки были плохи. Вожди херусков приняли решение.
Когда наместник с тяжёлой пехотой подошёл к переправе, последний всадник выбирался из реки на противоположном берегу. Было слышно мычание брошенных стад, продолжавших двигаться к Ренусу.
— Как же мы упустили германцев? — говорил один из центурионов, поглядывая на наместника. — У нас были все возможности перекрыть переправу.
— Перехватить, конечно могли, — не глядя на центуриона, ответил Понтий Пилат, — только через пару дней твоей женщине пришлось бы тебя хоронить, да и не только тебя. Разве мы могли бы устоять против конной лавы отчаянных наездников, спасавших свою жизнь? Цель наша состоит в другом: отбить стада и вернуть их владельцам. От нас по службе ничего другого и не требуется, а ретивость здесь неуместна.
Подъехали старейшины; они ждали решения наместника. На памяти старейшин некоторые наместники считали отбитые стада как бы государственной собственностью, другие требовали определённый выкуп. Как же поступит наместник сегодня?
О решениях своих предшественников знал и Понтий Пилат, но ни одно из них ему не нравилось.
— Старейшины! Способны ли вы определить принадлежность отбитых стад родам и общинам без нашего вмешательства?
Старейшины утвердительно кивали головами.
Другое дело центурионы! Разделение стад всегда сопровождалось наполнением серебром их бездонных кошелей. Они молчали, но ненавидели наместника за одно это распоряжение. Старейшины поняли распоряжение по-другому.
— Лучше скажи, игемон, какой выкуп мы должны заплатить за свои стада.
— Я не назначаю выкупа. Мы здесь для того и находимся, чтобы охранять ваши селения от возможного нападения. Если вы захотите отблагодарить центурионов, препятствовать не стану.
Центурионы получили весомые наградные от старейшин, и казалось, дело, всколыхнувшее всех своей необычностью, должно было затихнуть в рутине будней. Но не каждый мог столь легко примириться с неординарными событиями. Некоторые задумались: от такого решения должен в первую очередь выиграть сам наместник. Конечно, существовала договорённость! Осталось только выяснить, сколько получил наместник; скорее всего половину миллиона.
Донос уже лежал в комиссии сената. Там бы и не обратили на него внимание, если бы несуразность принятого наместником решения не бросалась в глаза.
Чиновникам комиссии сената отказ от выкупа был настолько непонятен, что они решили довести документ до сведения самого императора, не решаясь самостоятельно принимать решение.
Понтию Пилату повезло: император по утрам продолжал просматривать груды бумаг. Тогда-то ему и попалась бумага о знакомом трибуне. Тиберий пробежал глазами документ.
— У этого трибуна всегда мысли были необычные, и его мало кто понимал. Не следует торопиться! — подумал Тиберий и отложил документ.
Через некоторое время состоялась встреча, которая заставила всплыть в памяти императора дело наместника из Батавии. Разговор шёл с наместником Египта.
— Скажи, Авилий Флакк, а ведь это твой бывший подчинённый Понтий Пилат состоит наместником Батавии?… Даже друг! На него пришёл донос о крупной взятке чуть ли не в половину миллиона сестерциев.
Император кратко пересказал содержание документа.
Несколько секунд Авилий Флакк настраивался на ответ императору. За время работы в комиссии по управлению провинциями под руководством самого императора Авилий Флакк понял, что Тиберий ценил ясные ответы.
— Игемон, я поступил бы точно так же, как Понтий Пилат. Лучшею случая завоевать доверие старейшин родов труди о дождаться. Успешная же деятельность наместника основывается прежде всего на взаимоотношениях с вождями, старейшинами. Центурионы прекращают своевольничать, опасаясь наказания, сдерживают своих легионеров. Любые события, какой бы тайной они ни были окутаны, становятся известными наместнику и без всяких усилий с его стороны. Самые тяжёлые мероприятия римской администрации могут быть поняты и смягчены на местах.