Молодой грек выступил вперед, выполняя роль актуария.
— Присутствующие уже поняли: именем пророка Иисуса торжествовать будет справедливость человеческая. Гнев Божий обрушится на людей, повинных в тяжких грехах, воспользовавшихся силой своей перед лицом беззащитности. Установлено по спискам, найденным в доме самого Аль Рахима, что им лично похищено и продано в рабство 120 человек: женщин, детей, мужчин, по его же данным выручка составила более 500 тысяч сестерциев. Подсчитаны и проценты с капитала. На эти деньги необходимо выкупить и вернуть к прежнему месту жительства тех из похищенных, кто остался в живых. Изъятие капитала семьи Аль Рахима будет проходить в форме подписания купчих на продаваемое имущество.
Распродажа имущества, скота, кораблей, товаров будет производиться на основе документов, подписанных самими владельцами.
Раздался твердый голос Аль Рахима:
— Думаешь, презренный раб, ты получишь подписи из-за страха моего перед лучниками? — лицо Аль Рахима презрительно искривилось. — Ошибаешься.
— Ты подпишешь все документы, поскольку твои двенадцать внуков, Аль Рахим, взяты заложниками, и если ты погибнешь, то от рук своих же сыновей и дочерей, которые тебя растерзают. Можешь вызвать их восхищение пренебрежением к своей жизни, но к жизни своих детей так относиться они не позволят.
Встал старший сын хозяина дома.
— Видимо, бывший раб хорошо тебя знает… и твое упрямство. Придётся подписать, отец!
Аль Рахим, сцепив руки, исподлобья глядел на детей. Наконец, приняв решение, произнёс:
— Подпишу.
Перед ним появился столик, письменные принадлежности. Грек-актуарий прочитывал, что, кому и за какую цену продаётся. Хозяин молча подписывал документы. К столику стали подходить и подписывать документы дети Аль Рахима, ругаясь и понося актуария последними словами. В доме послышались шум, возня, команды.
Медленно поднялся Аль Рахим с подушек и, приволакивая ноги, направился в заднюю комнату. Никто не сдвинулся с места, не остановил его. Присутствующие видели его последний путь и догадывались об этом. Гнетущая тишина воцарилась в зале. Один лишь глава общины не обращал ни на что внимание. Он ушёл в размышления.
— Случай-то, случай, — думал старик, — в жизни такие события и должны происходить как совпадение роковых обстоятельств, только вот результат уж очень закономерен. Этот римлянин появляется, как будто его сам пророк Иисус послал разобрать это неправедное дело. А как другие участники событий? Жили в рабстве беспросветно и безнадёжно, да так некоторые в рабстве и умерли. По отношению к ним справедливость не сработала.
Мысли старика крутились вокруг причастности пророка к происходящим событиям, его всесилия и вездесущности его духа.
Минут через пятнадцать старший сын поднялся и ушёл в комнату, куда удалился Аль Рахим. Вскоре он вернулся с поникшей головой; и очевидно, увиденное произвело на него угнетающее впечатление.
— Он перерезал себе горло и уже мёртв.
Не стесняясь присутствующих, грек-актуарий обратился к Герде:
— А ты хотела ему горло перегрызть. Пусть они сами себе перегрызают, пусть чёрная кровь заливает роскошные залы их дворцов. Если бы каждый вор, убийца, работорговец знал неизбежность кары, не очень бы он показывал свою ретивость. Вспомни, каким Аль Рахим был в молодости. Такой злобы, жадности я ни в ком больше не встречал. Но, хочется думать, есть какая-то справедливая сила. Конечно, рано делать выводы: столько их ещё ходит свободно и радостно по земле.
Пусть увиденное и услышанное послужит вам уроком. Да будет благословенна память пророка!
ЧАСТЬ IX
Коридоры власти
— Как там поживают наши назореи? — обратился однажды Понтий Пилат к Аману Эферу. — Давно мы о них не вспоминали.
— Какие назореи? — они называются теперь христианами.
— Интересно, влечёт ли изменение названия религиозного движения к усилению его авторитета?
— Сам не пойму. Эти насмешники из Антиохии придумали назореям новое имя. Греческое слово «Христос» перекликается с еврейским словом «мессия», но евреи переводят слово «Христос», как «посланник Божий», а греки оставляют за ним первоначальный смысл — «намазанный благовониями». Надо признать, наши назореи оказались необидчивыми и слово приняли в обиход.
После казни Стефана многое изменилось в общине назореев. Спасаясь от преследований, так называемые эллинисты иудейской общины разбрелись во все стороны и организовали маленькие общины. Они существуют почти во всех городах Палестины и Сирии; не удивлюсь, если некоторые из них процветают в Египте.
В иудаизме есть огромная притягательная сила. Ключ к ней — в психологии человека. Как хочет найти человек защиту в могучем боге Яхве, способном наказать, защитить, проявить справедливость! Помощь соплеменников, их поддержка — вот истинная притягательная сила, но получить её можно только через религиозную принадлежность. Сколько прозелитов толчётся около храма в смутной надежде, но их пускают только во внешний храм; дальше их не пустят никогда. Иудеям эти люди не нужны.
Наш Савл, а ныне апостол Павел, правильно всё оценил и снял запреты, которыми оградил себя иудаизм. Он сделал необязательным обрезание, он снял запрет на еду некошерного мяса, упразднил понятие субботы как нерабочего дня. Апостол Павел правильно осмыслил путь становления новой религии. Не привлечение иудея под свой стяг, а широкий охват язычников, толпящихся вокруг синагог.
— Значит, не зря ты затевал с ним философские беседы.
— Темпераментный человек! Сразу по прибытии в Дамаск после нашего разговора расставил всё по новым местам. Арестовывать, конечно, никого не стал, но во всеуслышание заявил, что по дороге в город удостоился он видения Иисуса, который поручил ему вести проповедь во славу свою. Манера разговора у него настойчивая, изречения, мягкие в устах Иисуса, звучат теперь чуть ли не как изобличение в ереси правоверных иудеев, которые якобы отступили от истинных законов Моисея, и теперь необходимо им об этом напоминать.
Речи апостол Павел держал в местной синагоге. Говорит он красочно, но, когда дело дошло до обвинений, иудеи едва его не разорвали. Спасая, прозелиты ночью спустили его на верёвках с крепостной стены. Где он потом пребывал и что делал, неясно, но объявился через некоторое время в родном Тарсе. Проповедовал, видимо, успешно, желая организовать центр христианства в Киликии, родной провинции. Притягательная сила прекрасного города с полумиллионным населением сделала своё дело. Как мы и предполагали, иудейская община города не приняла в свои ряды новую секту, и те вынуждены были создать свою собственную. Отношение иудеев к новой секте понятно. Хотя те признавали и чтили Моисея, однако и в словах, и в проповедях, и в молитвах звучало имя Иисуса: к нему обращались, его просили, на его слова ссылались.
Для истинных правоверных поместить рядом с Моисеем равного по авторитету пророка совершенно немыслимо. Думаю, для развития христианства, в котором место Моисея по значимости занимает Иисус, должна быть создана своя колея. Самозванный апостол Павел, осмыслив происходящее, такую колею и пробивает. Сейчас он в Антиохии и не случайно.
Когда до Иакова, «брата Господня», как сейчас его называют, дошли сведения о большой общине назореев в Антиохии, он не захотел пускать дело на самотёк. Большую часть общины составляли иерусалимские эллинисты, бежавшие от преследований.
Не желая упускать бразды правления из своих рук, послал он к братьям своим Варнаву. Казалось, был Варнава человеком подготовленным во всех отношениях. В молодости получил хорошее образование, имел в своё время состояние, а следовательно, ему свойственно чувство независимости, сам был левитом и в вопросах общения не новичком. По прибытии в Антиохию растерялся. Эллинисты — народ раскованный, непосредственный — создали своеобразную атмосферу общения, отличающуюся притягательностью. Не отменяя пока иудейских ограничений (для этого им не хватало смелости), они смотрели сквозь пальцы на их выполнение, желающих не отталкивали, а принимали на равных, без иудейского снобизма. Народ наконец-то нашёл, что искал.