— Не припомню, чтобы видел вас среди родственников… — выразил сомнение доктор, на что Стасу пришлось пояснить.
— Так сложились обстоятельства, что мы долгое время не были вместе, я жил за границей и даже не знал, что у нас растет дочь. И только недавно я вернулся и обо всем узнал… Александр Петрович, вы мне можете чем-то помочь?
Доктор развел руками:
— К сожалению, в этом вопросе я ничем не смогу вам помочь. По состоянию вашей супруги я могу с вами переговорить, ответить на интересующие вопросы, но вот о вашей дочери — это уже не ко мне, а к заведующему детского отделения или лечащему врачу.
Стас так и предполагал, но все же для большего спокойствия ему нужно было переговорить и с Элиным врачом.
— Кстати, как себя чувствует Эвелина? — проявил участливость Александр Петрович. — Все в порядке?
— Да, спасибо, — ответил Стас, — с ней все в порядке. Она даже смогла вернуться в хореографию.
— Пусть только не переусердствует и следит за нагрузками на суставы и сердце.
Несмотря на то, что сегодня день был не приемным, Стас смог застать доктора Трегубова в своем кабинете. Тот оторвался от своих дел и смерил своего посетителя долгим испытующим взглядом. Его лицо приобрело какой-то оттенок нервозности, а может быть Стасу это только показалось?
— Добрый день, Анатолий Валентинович, — сразу же начал Стас, — я бы хотел с вами побеседовать…
— У меня не приемное время, — не дослушав, ответил доктор. — Мне сейчас некогда разговаривать.
Но Стас не собирался так просто уходить, не получив ответы на свои вопросы.
— Наш разговор не займет у вас много времени. Я бы хотел узнать подробности о гибели своей дочери — Золотовицкой Анны, она была доставлена в эту клинику вместе с матерью после аварии.
Доктор резко изменился в лице: взгляд стал жестким, черты лица как будто заострились в настороженности.
— Что вы хотите знать? — резко ответил он. — У девочки были травмы, не совместимые с жизнью: спасатели вытащили ее буквально из-под колес…
— Вы сами прекрасно знаете, что это ложь — никаких серьезных травм у девочки не было, разве что ушибы.
— Вы мне будете рассказывать… — начал было Трегубов, но тут же был оборван начинающим сердиться Стасом.
— Я видел видеозаписи аварии с авторегистраторов машин. В тот день на остановке было двое детей. И когда машина уже выскочила на бордюр, мужчина, стоящий на пути ее движения, попытался оттолкнуть стоящих ближе всего к нему мою жену и дочь, но помочь успел только девочке, так как сам с следующий момент был сбит. Тот второй ребенок, что был в тот день на остановке, оказался на пути неуправляемого автомобиля. Я с большой долей уверенности могу сказать, что моя дочь жива.
— Я прекрасно вас понимаю: очень тяжело принять смерть ребенка. Но я еще раз повторюсь, у ребенка были травмы, не совмещенные с жизнью. Мы сделали все, что было в наших силах.
Стас внимательно следил за поведением врача. Что-то его настораживало, что-то раздражало… И больше всего бесило то, что тот избегал смотреть в глаза: все время бегал своими хитрыми глазами, но на посетителя не смотрел. И постоянно нервно крутил ручку в пальцах. Врет!
— Почему не пускали близких в палату к ребенку? — голос Стаса приобрел стальные нотки.
— Мы не стали беспокоить девочку, посетители для нее были лишним стрессом…
И тут Стас окончательно вскипел.
— Доктор, да вы в своем уме? — От его голоса, в котором так и сквозила ярость, Трегубов сжался. — Что за бред вы несете? Маленький ребенок после сильной аварии лежит один в отделении и никого из родных к нему не пускают. Да в этом случае, наоборот, родные должны быть всегда рядом, чтобы ребенок не боялся.
Стас сделал паузу, чтобы смерить гневным взглядом сидящего перед ним мужчину, а затем снова продолжил.
— Где моя дочь? — тихо, но от этого не менее яростно и даже зловеще проговорил он.
— Ваша дочь погибла…
Стас резко вскочил со своего места и, перегнувшись через письменный стол, ухватил врача за грудки.
— Я знаю, что моя дочь жива, — в каждом слове слышались стальные нотки, — и мне не понадобится много времени, чтобы это доказать. В любом случае, доктор, — на последнем слове Стас сделал акцент, — вы будете отвечать за похищение ребенка.
— Вы меня пугаете? — попытался защититься Трегубов, однако его напуганный тон и бегающие глаза никак не вязались с бравадами, которые он произнес.
— Ни в коем случае. Я просто предупреждаю: или вы говорите по-хорошему, где моя дочь, или же я сам докопаюсь до истины. Но в этом случае можете навсегда поставить крест и на вашей карьере врача, и на свободной жизни. Будьте уверены, у меня достаточно связей для этого…