— Откуда у тебя детали моего дела?
Видя, что я поймана на крючок, теперь уже мужчина не спешил раскрывать карты. Наслаждался положением, и мне ничего не оставалось, кроме как злиться — на него, на себя. Ему и не требовалось говорить, одного взгляда на Рэйфа хватало, чтобы понять — деньги и власть откроют перед ним любые ворота. Хорошо, наверное, родиться в семье богачей, перенять у них компанию, которую не требуется выстраивать с нуля.
— Дело не в том, откуда, связи у меня есть. Меня заинтересовало, что там написано, а также то, как ты пыталась обобрать Гонсалеса. Удивляет то, что ты до сих пор жива.
— Что в этом удивительного?
— Считаешь, что Гонсалес — простой бизнесмен?
— Нет, не считаю.
— Ты… скажем так, замахнулась не на того волка. То, что ты жива, объясняется лишь тем, что он не знает, где ты. Что странно. Я же ведь тебя нашел.
У меня встали волосы дыбом на затылке.
— Да-а, он знает, где ты. Наблюдает, наверное, с помощью милых дам, которые в твоем блоке или же надзирательниц. О каждом твоем слове, шаге… встречах.
Я искренне надеялась, что кровь не отхлынула от лица, сделав меня мертвенно-бледной куклой. Но за страхом, как в густых кустах, зашевелилась злость, из-за которой я ударила кулаками по дну стола. Негромко. Но ощутимо.
— Ты меня подставляешь! — Сквозь зубы зашипела я. — Зачем?! Зачем ты вообще притащился?!
— Веди себя спокойнее, — с нажимом добавил Рэйф, подавшись вперед. — Ладно, давай тогда к делу. Признаться, я думал, что Дрейки притащили тебя из жалости или еще чего-то там на Панаму, не видел я в тебе никакой пользы, но, как выяснилось, зря. Кое-что ты умеешь.
— Я ничего не умею такого, — зло зашипела я вновь, но мужчина, вернув взгляд к документам, проигнорировал замечание:
— Ты проникла на территорию Гонсалеса, забралась в его дом, обойдя сигнализацию, которая установлена только на первом и втором этажах, из чего мы делаем вывод, что ты залезла либо через крышу, либо через третий этаж. Это уже интересно, надо обладать неплохой ловкостью, чтобы не только забраться так высоко, но и обойти всех людей Гонсалеса. Ты даже добралась до кабинета Гонсалеса, мои поздравления… думаю, все прошло бы гладко, ты ведь спланировала проникновение, верно? Может, имела и запасной план, но не предвидела одной… точнее, три немаловажные детали. Что собак своих держит Гонсалес не на улице.
Я будто вновь оказалась в тот напряженный миг, когда тишину разорвал оглушительный лай ротвейлеров. Камень ведь был в каких-то нескольких шагах за дверью, лежал под стеклом, как декорация, трофей, которым хвастает охотник.
Обида нахлынула новой волной, я даже не стеснялась зажмуриться от досады.
— Повторюсь, чего ты хочешь?
— Мне нужна помощь.
Это прозвучало не как просьба, не так, будто ко мне пришли искать милость, а словно делали одолжение.
— Попроси Нейтана, я, если не заметил, в четырехлетнем отпуске.
— О, мы шутим, — криво улыбнулся мужчина. — Нейтан Дрейк исчерпал себя, а после смерти брата он не горит желанием… помогать мне.
— В поисках сокровища Эвери, застряли где-то в развалинах собора Святого Дисмаса в Шотландии? — от остроты моего вопроса Рэйфа аж перекосило. — У тебя длинные руки, а у меня большие уши. Я слышала, как вы обсуждали с Нейтаном возможность исследования собора, и третье колесо в телеге вам не нужно. Что изменилось? Нейтан со смертью брата потерял всякое желание помогать тебе?
Меня трясло от злости, от отвращения. Смерть Сэма омрачила малейшее упоминание о сокровищах Эвери, и окунаться вновь в это дело мне хотелось также, как и в яму с бараньей кровью.
Видя, что разговор начинает не столь пугать, сколько раздражать меня, Рэйф умолк, напряженно выдохнув, и выпрямился.
— Мое предложение, — сказал он твердо, но тихо, чтобы никто их не услышал. — Я вытаскиваю тебя отсюда, а ты взамен завершаешь начатое дело.
Начатое дело? Я в недоумении изогнула бровь.
— Алмаз.
Теперь по лбу вверх поползла и вторая. От нехватки слов я смогла издать лишь сдавленный смешок. Мне даже не хотелось подмечать, что повторная попытка выкрасть алмаз равносильна самоубийству, вопрос совершенно в другом:
— На кой черт он тебе нужен?
— Это уже не твое дело.
Все это выглядит, как отвратительный спектакль одного актера, и быть марионеткой, пляшущей под дерганья за ниточки, мне не хотелось. Рэйф предлагал свободу, не знаю как, но этот змей найдет лазейку, чтобы вызволить меня из тюрьмы. Но наведываться повторно в дом Гонсалеса… меня едва не передергивает от страха, от образов скалящихся собак.