«Понятие политического» можно читать по-разному. Текст обретает разные оттенки в зависимости от контекста. Уже в начале 30-х гг. было опубликовано около сотни откликов на него, и это значило, что Шмитт, был ли он правильно или нет понят большинством своих читателей, попал в нерв общественного интереса. Издание 1963 г., которое мы положили в основу помещенного в настоящем сборнике перевода, действительно самое полное. Но предисловие и послесловие к изданию 1963 г., равно как и включение в него позднейших короллариев, — это уточнения, интерпретации, предпринятые самим автором. Шмитт проясняет свою позицию для читателя начала 60-х гг., но умалчивает об издании 1933 г., в котором некоторые важные акценты расставлены иначе, чем в издании 1932 г.[808] Издание 1932/63 гг. используется в наши дни повсеместно. Требуется лишь не упускать из виду то, что считал необходимым подчеркнуть в предисловии сам Шмитт:[809] «Понятие политического» написано не для вневременного конструирования абстрактных категорий. Классическое понятие политического привязано к определенной эпохе, к европейскому государству, включенному в систему права народов. «Классическое — это возможность однозначных, ясных различений. „Внутри“ и „вне“, „война“ и „мир“, а во время войны — „военное“ и „гражданское“, „нейтральность“ или „не-нейтральность“, — все эти разделения можно распознать, никто не собирается их затушевывать. И во время войны у всех, по обе стороны, тоже вполне ясный статус. И враг во время войны, как ее трактует межгосударственное право народов, признается суверенным государством на том же самом уровне [что и воюющее с ним государство]».[810] А поскольку такого государства как способа организации политического единства в западном мире в этой классической форме больше нет, то и значительная часть рассуждений трактата должна оставаться непонятной.
Это рассуждение Шмитта — не безупречное. В основном тексте «Понятия политического» Шмитт начинает как раз с того, что «понятие государства предполагает понятие политического», а в предисловии, как мы видим, уточняет, что речь идет о таком понятии политического, которое предполагает европейское государство как «конкретное, привязанное к эпохе понятие», если воспользоваться его собственной формулой.[811] Конечно, можно трактовать это в том смысле, что государство и политическое «взаимно предполагают друг друга», но это приведет лишь к тому, что провоцирующая новизна его работы будет утеряна, растворена в уточняющих комментариях. Классическое государство, «блестящий образец европейской формы и западного рационализма, низвержено с престола», конечно, не к началу 60-х гг., а много раньше, и задача Шмитта, собственно говоря, состоит в том, чтобы в ретроспективе обозначить, так сказать, местоположение своей духовной родины. В работах 30-х—50-х гг. о Гоббсе, о конкретном понятии государства, о европейском праве народов Шмитт выступает с позиций «ясного различения» внутреннего и внешнего. Политическое помещается в сферу отношений между государствами, войны ведутся между государствами, внутри государств нет политики, но есть полиция: мир, покой и безопасность; у войн есть внятные правовые параметры и ограничения и т. п. Шмитт не утверждает, что дела именно таковы! Он с этой позиции рассматривает и оценивает происходящее, как сторонник сильного государства, так сказать, благоприятного для своих граждан и внятного для своих друзей и врагов, которое он хотел бы защищать, но от которого в реальности мало что осталось. Важнейшая книга 50-х гг. — и его последняя монография — посвящена именно судьбам jus publicum europaeum.[812] Шмитт называет здесь государство основным носителем (tragende Größe) межгосударственного пространственного порядка (Raumordnung). С учреждением этого порядка прекратились конфессиональные гражданские войны, которые не только велись с религиозным упрямством и рвением, но и предполагали надтерриториальное образование партий, при котором собратья по вере могли консолидироваться поверх территориально-политических границ. Классическое государство — это территориальное, в первую очередь, континентальное государство. Именно по твердой территории можно провести наглядную границу, именно внятная очерченность территории позволяет определить, где именно действует право государства с его полицейскими силами.[813] Шмитт вовсе не считает, что межгосударственное право держится на «тонкой нитке» договоренностей между «эгоистичными Левиафанами». К договорам всегда примешивается что-то еще. До появления современных государств большое политическое пространство Respublica Christiana, Священной империи, которая не столько была огромным государством, как неким «порядком локализации» с духовным и политическим авторитетами папы и императора. Классические государства, помимо договоров, удерживались от своеволия старыми прочными связями, церковными, социальными и экономическими соображениями,[814] и именно государствам удалось декриминализировать войну, то есть отличить врага от преступника. Шмитт не забывает — и это делает его аргумент куда более сложным, — что помимо различения внутреннего и внешнего, существовало еще одно различение, еще один дуализм: частного и публичного. Люди с их частными интересами могли контаюгировать поверх устанавливающихся границ государства, и это в высшей степени важно, поскольку частные интересы — экономические, и развитие экономических связей также шло вопреки классическому государству. Мы не можем здесь останавливаться на анализе аргументов Шмитта в части тех сложностей, которые начались у европейцев в момент обретения новых, американских земель, на которых не должно было действовать европейское право народов. Достаточно сказать, что основательным образом оно было подорвано уже в XIX в., и Первая мировая война показала, до какой степени невозможно на него полагаться. Возможно, символическим его завершением стала (пусть и неудавшаяся) попытка Лиги наций уже через несколько лет после войны объявить агрессию преступлением, то есть снова превратить врага в преступника. Многие важные положения «Номоса земли» дословно повторяются в предисловии 1963 г. к «Понятию политического».
808
Три редакции «Понятия политического» рассматривает X. Майер. См.: Майер X. Карл Шмитт, Лео Штраус и «Понятие политического». О диалоге отсутствующих / Пер. с нем. Ю. Ю. Коринца / Под ред. А. В. Михайловского. М.: Скименъ, 2012. Критического издания (как и других работ Шмитта) «Понятия политического» пока нет; его не восполняет и «кооперативный» комментарий под редакцией Р. Меринга: Carl Schmitt: Der Begriff des Politischen. Einkooperativer Kommentar / Hg. Mehring R. Berlin: Akademie Verlag, 2003. Здесьсистематическиисследуютсяименносодержательныеаспектысочинения. За основу взято издание 1963 г.
809
И помнить при этом, что предисловие — именно ретроспектива, — справедливо замечает Александр Гразер. Он также высказывает вполне обоснованные сомнения в том, что Шмитт действительно отвечал в «Понятии политического» на те вызовы, которые перечисляет позже, через тридцать лет. См.: Graser А.Gemeinschaften ohne Grenzen? Zur Dekonzentration der rechtlichen Zugehörigkeiten zu politischen Gemeinschaften. Tübingen: Mohr (Siebeck), 2008. S. 45 ff.
811
Cm.: Schmitt C. Staat al sein konkreter, an eine geschichtliche Epoche gebundener Begriff // Schmitt C. Verfassungsrechtliche Aufsätze aus den Jahren 1924—1954. Berlin: Duncker & Humblot, 1958.
812
Schmitt С.Der Nomos der Erde im Völkerrecht des Jus Publicum Europaeum. Köln: Greven, 1950. 3. Aufl. Berlin: Duncker & Humblot, 1988. Врусскомпереводе: ШмиттК.НомосземливправенародовJus Publicum Europaeum. СПб.: ВладимирДаль, 2008.