XI
После прихода нацистов к власти Шмитт перешел на сторону победителей. Между брошюрой «Легальность и легитимность», а также вышедшей годом ранее книгой «Хранитель конституции»,[844] с одной стороны, и его первыми сочинениями нацистского периода[845] нет теоретической пропасти, и вопрос, конечно, заключается лишь в том, есть ли между ними пропасть политическая.[846] Этот вопрос остается предметом оживленных дискуссий. В процессе «Пруссия против Рейха» Шмитту противостоял виднейший немецкий правовед того времени, автор оригинальной концепции суверенитета и бывший друг Герман Хеллер. В 1933 г. он эмигрировал из Германии и скоро умер. В его «Учении о государстве», изданном в 1934 г. в Голландии, Шмитт назван «влиятельнейшим адвокатом немецкого фашизма».[847] Вальдемар Гурьян, как мы помним, назвал его «юристом короны» Третьего Рейха, и подобных суждений в то время и позже было очень много. А. Кёнен доказывает, что интеллектуальные круги «консервативной революции» рассматривали в 1933 г. нацистское правление как шанс для себя, рассчитывая определять будущую идеологическую и политическую программу Рейха, Шмитта же они считали прямым продолжателем дела знаменитого Артура Мёллера ван ден Брука и связывали с ним большие надежды. От Шмитта, помимо всего прочего, ждали — и он сам охотно двигался в этом направлении — членства в нацистской партии. Он вступил в нее необыкновенно ловко. Весной 1933 г. желающих присоединиться к победителям стало так много, что нацисты на время приостановили прием новых членов. Шмитт успел принять важное для себя решение в апреле и подал заявление в партию 1-го мая прямо перед тем, как прием был приостановлен.[848] Сам Шмитт рассказывал об этом в Нюрнберге следующим образом: «...До принятия „Закона о чрезвычайных полномочиях“[849] 24 марта 1933 г. я не был никак, ни прямо, ни косвенно, связан ни с одним заметным национал-социалистом и не перемолвился ни словом ни с одним из известных партийцев. Не с 30-го января [даты назначения Гитлера канцлером —А. Ф.], но лишь после принятия закона о чрезвычайных полномочиях я поставил себе вопрос о том, как я, специалист по государственному праву, должен определиться относительно превращения Германии в однопартийное государство. Я посоветовался с друзьями, не нацистами, и подал заявление в парторганизацию по месту жительства 1 мая 1933 г. Партбилет я получил лишь в 1937 г., за номером два с лишним миллиона».[850]
Для того, кто изучает этот период в его жизни, все или почти все говорит против Шмитта. Он проявлял огромную активность в деле пропаганды нового строя и очищения университетов вообще и юридической науки в частности «от еврейского духа». После недолгого пребывания в Кельнском университете, когда популярность его возросла необыкновенно, он получил кафедру в Берлинском университете. Шмитт не только вступил в национал-социалистическую партию, но и стал прусским государственным советником, а также занимал другие влиятельные позиции.[851] В 1936 г. против него выступила газета «Черный корпус», орган СС, и все тот же Гурьян ехидно предрекал ему путь в эмиграцию или концлагерь. Шмитт уцелел в этот раз, он уцелел и позже, когда репрессии обрушились на участников заговора против Гитлера, среди которых были его друзья. Он был интернирован по окончании войны, его выпускали, снова арестовывали, снова выпускали.[852] В конце концов, американский следователь Роберт Кемпнер отказался привлекать его к суду. Потом были трудные годы, болезнь и смерть жены (1950 г.), жизнь очень скудная, без зарплаты и профессорской пенсии, в стесненных условиях родного городка Плеттенберг, куда он вернулся в родительский дом и где прожил до конца жизни, стилизуя себя, как говорят немцы, под Макьявелли в изгнании и называя свое убежище «Сан-Кашьяно», не только в память о деревне, где прошли последние годы флорентийца, но и в память о христианском мученике святом Кассиане. Он прожил там почти сорок лет, успел написать еще очень много и снова стал знаменит. Мы опустим здесь эту часть его биографии. Пожалуй, лишь несколько слов надо сказать о том, как Шмитт пытался представить свои оправдания и резоны тем, перед кем он просто обязан был оправдываться. Когда в Нюрнберге Кемпнер пытался выяснить по существу роль Шмитта в формировании агрессивной внешней политики Германии Шмитт написал в ответ на его вопросы:
845
См., напр.: Schmitt С.Staat, Bewegung, Volk: die Dreigliederung der politischen Einheit. Hamburg: Hanseatische Verlagsanstalt, 1933. Schmitt C. Über die drei Arten des rechtswissenschaftlichen Denkens. Hamburg: Hanseatische Verlagsanstalt, 1934.
846
Меринг приводит свидетельства в пользу того, что летом 1932 г., незадолго до выхода «Легальности и легитимности», Шмитт уже исходил из неизбежной победы нацистов. См.: Mehring R. Op. cit. S. 288. Это, впрочем, не помешало ему и далее работать на установление консервативной диктатуры, при которой нацистская партия была бы запрещена. После победы нацистов его публикации и действия в это время интерпретировались прямо противоположными способами — в зависимости от политической конъюнктуры. Сначала — в пользу Шмитта, как «национально мыслящего» юриста, а позже — против него, как сомнительного и неискреннего попутчика.
847
См.: Heller Н.Staatslehre / In d. Bearbeitung von Niemeyer G. (1934).
Aufl. Tübingen: Mohr (Siebeck), 1983. S. 234.
849
Это и есть тот самый пресловутый «Ermächtigungsgesetz», он же, более точно, — «Закон о преодолении бедственного положения народа и рейха», по которому правительство Гитлера получало чрезвычайные полномочия, в том числе полномочия издавать законы.
851
Сам Шмитт в Нюрнберге перечислял их: прусский государственный советник (1933—45), руководитель профессиональной группы преподавателей высшей школы в национал-социалистском союзе юристов, а в 1935 году в течение года — руководитель научного отдела того же союза, наконец, ординарный профессор публичного права. (См.: SchmittС. Antworten in Nürnberg. Op. cit. S. 85). При этом он лишь вскользь упоминает Академии немецкого права, членом которой он был, не говорит о том, что в 1934—36 гг. был ответственным редактором журнала «Deutsche Juristen-Zeitung», забывает и о том, что в 1933 был президентом «Объединения национал-социалистических юристов» (Vereinigungnational-sozialistischer Juristen).
852
Хельмут Кварич указывает, что задержания в те годы производились оккупационными властями без судебных решений и судебного контроля, что приводило ко многим нарушениям. Нередки бывали случаи, когда добровольно приходившие в суд свидетели, которые были нужны на месте лишь в определенный день и час, могли содержаться в неволе без суда и допросов месяцами, причем, в конце концов, их отпускали, так и не допросив. См.: Schmitt С.Antworten in Nürnberg. Op. cit. S. 35.