То же самое можно представить в другой форме. Когда такое правило признания добавляется к простому набору отдельных правил, оно не только привносит с собой преимущества системы и легкость идентификации, но и в первый раз делает возможной новую форму утверждения. Мы имеем в виду внутренние утверждения о действительности правил, ибо мы теперь можем спросить в новом смысле: «Какое положение системы делает это правило обязывающим?» или, на языке Кельзена: «Что внутри системы является причиной ее действительности?» Ответы на эти новые вопросы обеспечиваются базовым правилом признания. Но хотя в простейшей структуре действительность правил не может быть таким образом доказана отсылкой к какому-либо базовому правилу, это не означает, что есть некоторые вопросы относительно правил, или их обязывающей силы, или действительности, которые остаются необъясненными. Это не тот случай, когда существует некоторая тайна относительно того, почему правила в такой простой социальной структуре обязывают, — которую базовое правило, если только мы смогли бы найти его, разрешило бы. Правила простой структуры, подобно базовому правилу более развитой системы, — обязывающие, если они принимаются и функционируют как таковые. Однако эти простые истины о различных формах социальной структуры легко могут быть затемнены упрямым поиском единства и системы там, где эти желательные элементы фактически невозможно найти.
В самом деле, присутствует некоторый комизм в попытках оформить базовое правило для большинства простых форм социальной структуры, которые существуют без такого правила.
Это как если бы мы настаивали, что голый дикарь должен быть на самом деле одет в некоторую невидимую разновидность современной одежды. К сожалению, здесь также присутствует устойчивая вероятность смешения. Мы можем быть убеждены, что необходимо трактовать в качестве базового правила нечто, что является пустым повторением простого факта, что рассматриваемое общество (индивидов или государств) соблюдает определенные стандарты поведения как обязательные правила. Действительно, статус странной базовой нормы будет иметь формула, предложенная для международного права: «Государствам следует поступать так, как они обычно поступают». Ибо она говорит лишь, что принимающий определенные правила, должен также соблюдать правило, что правила должны соблюдаться. Это простое бесполезное удвоение того факта, что набор правил принимается государствами в качестве обязывающих правил.
Снова, как только мы освободили себя от предположения, что международное право должно содержать базовое правило, вопрос, на который надлежит ответить, становится вопросом фактическим. Каков действительный характер правил, действующих в отношениях между государствами? Конечно, возможны разные интерпретации наблюдаемых феноменов; но утверждается, что не существует базового правила, предоставляющего общие критерии действительности правилам международного права, и что правила, которые в действительности работают, конституируют не систему, а набор правил, среди которых правила, обеспечивающие обязывающую силу договорам. Верно, что во многих важных вопросах отношения между государствами регулируются многосторонними договорами, и иногда приводятся аргументы в пользу того, что они могут связывать государства, которые не являются их участниками.
Если бы это было общепризнанно, такие договоры действительно были бы законодательными актами и международное право имело бы четкие критерии действительности своих правил. Базовое правило признания могло бы быть тогда сформулировано, и оно представляло бы действительное свойство системы, и было бы чем-то большим, нежели пустой перефразировкой того факта, что набор правил в действительности соблюдается государствами. Возможно, международное право в настоящее время находится на стадии перехода к принятию этой или других форм, которые подвели бы его ближе в структуре к внутригосударственной системе. Если, и когда, этот переход завершится, формальные аналогии, которые нынче слабы и даже обманчивы, приобретут содержание, и последние сомнения скептиков относительно правового «качества» международного права будут тогда развеяны. Пока эта стадия не достигнута, аналогии, конечно же, являются аналогиями по функциям и по содержанию, а не аналогиями по форме. Аналогии по функциям возникают в наиболее чистом виде, когда мы размышляем о том, каким образом международное право отличается от морали, и некоторые из этих отличий мы исследовали в последнем разделе. Аналогии по содержанию [121] состоят в ряде принципов, понятий и методов, которые являются общими и для внутригосударственного, и для международного права и делают методы юристов свободно переносимыми с одного на другое. Бентам, изобретатель выражения «международное право», обосновывал его, просто говоря, что оно «достаточно сходно»[38] с внутригосударственным правом. К этому, возможно, стоит добавить два комментария. Во-первых, что это аналогия по содержанию, а не по форме; и во-вторых, что в этой аналогии по содержанию никакие другие социальные правила не близки настолько внутригосударственному праву, как правила международного права.