Идея о том, что функция (и, шире, смысл) субстанциональных правил уголовного права заключается в руководстве не только должностными лицами, отвечающих за функционирование системы наказаний, но и обычными гражданами в повседневной жизни, не может быть отброшена без устранения важных разграничений и затемнения специфической роли права в качестве средства социального контроля. Наказание за преступление в виде штрафа — это не то же самое, что налог на определенную деятельность, хотя оба вида включают в себя указания должностным лицам по взысканию той же суммы денег. Эти идеи различаются тем, что первая включает, а вторая — нет правонарушение либо неисполнение обязанности в форме нарушения правила, предписывающего определенное поведение обычным гражданам. Верно, что это, как правило, ясное различие может при определенных обстоятельствах размываться. Налоги могут взиматься не только с целью увеличения государственных доходов, но и для ограничения налогооблагаемой деятельности, хотя в законе и не говорится в явном виде, что деятельность подобного рода должна быть прекращена, как это происходит, когда закон «объявляет ее преступной». И наоборот, штрафы, которые взыскиваются за уголовные преступления, могут из-за обесценения денег стать настолько небольшими, что с радостью уплачиваются. В результате они, возможно, воспринимаются как «всего лишь налоги», а «правонарушения» часты потому, что в подобных ситуациях утрачено чувство того, что данное правило, как и большинство правил уголовного права, следует воспринимать серьезно как образец поведения [21].
Иногда в качестве позитивной особенности этой теории преподносят тот факт, что, переформулировав закон в виде предписаний должностным лицам по применению санкций, мы достигаем большей ясности, отчетливо формулируя то, что желает знать о праве «плохой человек». Возможно, это действительно так, однако едва ли адекватно для обоснования теории. Почему право не может в равной, если не в большей степени интересоваться мнением «озадаченного» или «неосведомленного человека», который согласен вести себя как требуется, если ему объяснят, в чем конкретно состоят требования? Либо «человека, который решил привести в порядок свои дела», если ему объясняют, как это делать? Разумеется, для понимания права важно знать, как действует суд, когда дело доходит до применения санкций. Однако не следует думать, что все, что нам нужно знать, связано с тем, что происходит в судах. Основные функции права как средства социального контроля проявляются отнюдь не в судебных тяжбах или уголовном преследовании, которые представляют собой существенные, но все же вспомогательные средства исправления ошибок функционирования системы. Они проявляются в различных способах, которыми право используется для того, чтобы контролировать, управлять и планировать жизнь за дверями суда.
В экстремальной форме этой теории вспомогательное и принципиальное меняются местами, что можно со следующим предложением по переформулированию правил игры. Теоретик, рассматривающий правила игры в крикет или бейсбол, может заявить, что он обнаружил единообразие, скрываемое терминологией правил и обыденными представлениями, что часть этих правил прежде всего предназначена для игроков, часть — для официальных лиц (арбитра и счетчика очков), а остальные — для тех и других. «Все эти правила, — может заявить теоретик, — в действительности представляют собой правила, предписывающие должностным лицам совершать конкретные действия при определенных условиях». Правила, определяющие, что определенные движения после удара по мячу представляют собой пробежку (a run), или, что будучи застигнутым за совершением запрещенных действий игрок удаляется с поля, на самом деле являются сложными указаниями официальным лицам; в первом случае счетчику очков — записать в книге подсчета очков «пробежку», а в другом арбитру — приказать игроку «уйти с поля» («off the field»). Однако такая интерпретация вызывает естественный протест, потому что это единообразие, достигаемое за счет преобразования правил, скрывает механизм действия правил, и то, как игроки применяют их, руководствуясь ими в своей целенаправленной деятельности. В результате затемняется их роль в том основанном на сотрудничестве, хотя и конкурентном социальном предприятии, которым является игра.