Смерть капитализма, считают Маркс и Энгельс, неизбежна – она произойдет, когда капиталистические производственные отношения станут тормозом на пути общественного развития. Это подтверждается тенденцией нормы прибыли к понижению. Норма прибыли, ставшая меньше определенной величины [По данным современных исследований — 2,5-4 % («Контраргументы и факты», май 1993 года; материалы изданы отд. брошюрой «Альтернатива — прогресс»] [92], перестает стимулировать развитие производства. Никакой иной эксплуататорский класс не идет на смену буржуазии. Новым стимулом должна стать общественная собственность на средства производства. Результатом революции станет бесклассовое (коммунистическое) общество.
Трудности, с которыми сталкивается в данном случае марксизм, являются продолжением его достижений. Неясно, как осуществится пролетарская революция. Неясно, как именно произойдет отмирание пролетарского государства после победы пролетарской революции. Наконец, неясно, что будет с неевропейскими странами, где нет пролетариата.
В этом плане интересно одно из поздних (12.09.1882) писем Ф. Энгельса К. Каутскому: «Вы спрашиваете меня, что думают английские рабочие о колониальной политике? То же самое, что они думают о политике вообще: то же самое, что думают о ней буржуа… рабочие преспокойно пользуются вместе с ними колониальной монополией Англии и ее монополией на всемирном рынке» [93].
Перед нами – одно из первых свидетельств союза буржуазии и пролетариата Запада в деле ограбления колоний. Энгельс явно недооценивает масштабы этого явления – они ничуть не влияют на его революционный оптимизм. Он считает, что колонии скоро обретут независимость, и чем быстрее, тем лучше. «У нас будет довольно работы у себя дома. Раз только реорганизована Европа и Северная Америка, это даст такую колоссальную силу и такой пример, что полуцивилизованные страны сами собой потянутся за нами; об этом позаботятся одни уже экономические потребности. Какие социальные и политические фазы придется тогда проделать этим странам, пока они дойдут тоже до социалистической организации, об этом, я думаю, мы могли бы выставить лишь довольно праздные гипотезы» [94]. Итак, сначала пролетарская революция на Западе и освобождение колоний, затем – подтягивание бывших колоний до уровня бывших метрополий.
Из всего сказанного Энгельсом в данном случае пока что оправдалось только одно: колонии добились политической независимости. Но это не отделило их от Запада; Энгельс не предвидел масштабов глобализации, одной из сторон которой является неоколониализм, а другой – сопротивление ему, принимающее варварские формы терроризма.
Будущая революция представлялась Энгельсу весьма и весьма схематично. « Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность, – писал он в работе “Развитие социализма от утопии к науке“ (1880). -…Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство» [95]. Государство, как пишет Энгельс, не «отменяется», а отмирает.
Сам тезис возражений не вызывает. Действительно, государство невозможно отменить немедленно и невозможно сделать вечным. Оно есть, пока есть потребность в нем, и исчезнет вместе с этой потребностью. У общества эта потребность должна исчезнуть. Но исчезнет ли эта потребность у тех, кто будет осуществлять управление? Маркс и Энгельс считают: да. Анархисты считают: нет.
Неизбежно было столкновение позиций марксизма и анархизма.
Работа Бакунина «Государственность и анархия» (1873) во многом посвящена именно спору с марксистами по вопросу о роли и судьбе государства в будущей революции. Маркс, как известно, сделал конспект книги Бакунина, прокомментировав его взгляды; эта заочная полемика представляет интерес по сей день.
Многие обвинения Бакунина в адрес Маркса вызваны просто личной неприязнью (Маркс обвиняется в зависти к Бисмарку и стремлении занять его место во главе Германии), а также неприязнью к Германии, перерастающей в неприязнь к немецкому народу. Высказывания Бакунина о немцах носят расистский характер – немцы отличаются тупоумием, тупостью чувств, послушанием, это самый нереволюционный народ в Европе, поэтому он рождает таких псевдореволюционеров, как Маркс и Энгельс и т.д. Тем не менее, если отбросить явное пустословие, остается кое-что, к чему следует прислушаться.
«Спрашивается, – пишет Бакунин, – если пролетариат будет господствующим сословием, то над кем он будет господствовать? Значит, останется еще другой пролетариат, который будет подчинен этому новому господству, новому государству» [96].
«Это значит, – отвечает Маркс, – покуда существуют другие классы, в особенности класс капиталистический, покуда пролетариат с ним борется (ибо с приходом пролетариата к власти еще не исчезают его враги, не исчезает старая организация общества), он должен применять меры насилия, стало быть, правительственные меры…
Классовое господстворабочих над сопротивляющимися им прослойками старого мира должно длиться до тех пор, пока не будут уничтожены экономические основы существования классов» [97].
Ответ убедителен. Но каким образом будет организовано это господство рабочих – диктатура пролетариата? Бакунин убежден, что «с какой точки зрения ни смотри на этот вопрос, все приходишь к тому же самому печальному результату: к управлению огромного большинства народных масс привилегированным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывшихработников… которые перестанут быть работниками…» [98]
Маркс считает этот аргумент столь же легковесным, как и предыдущий: «Не больше, чем теперь фабрикант, который не перестает быть капиталистом потому, что стал членом муниципального совета» [99].
На этот раз цель не достигнута. Любые сравнения власти буржуазии с властью пролетариата неправомерны. Между диктатурой буржуазиии диктатурой выходцев из буржуазииразличие несущественно, но между диктатурой пролетариатаи диктатурой выходцев из пролетариата– огромно. Как предотвратить подмену? Маркс не отвечает.
Тезис Бакунина не опровергнут. Он имеет полное право сказать: «Никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечения себя» [100].
Но, поскольку сам он не предлагает ничего, кроме общих фраз («Свобода может быть создана только свободою, т. е. всенародным бунтом и вольною организациею рабочих масс снизу вверх…» [101]Значит, «верх» все-таки неизбежен?), спор революционного этатизма и антиэтатизма остается незаконченным.
Вопрос о роли госаппарата в построении социализма волновал многих марксистов, но ответ найден не был. Так, Н.И.Бухарин (1888-1938) в книге «Теория исторического материализма» считает, что «тенденция к выделению руководящего слоя как классового зародыша неизбежно будет налицо. С другой стороны, она будет парализоваться двумя противоположными тенденциями: во-первых, ростом производительных сил, во-вторых, уничтожением монополии образования» [102]. Согласиться с автором можно только в том случае, если уже доказана неантагонистичность интересов госаппарата и трудящихся, а это он доказать не берется. Если антагонизм есть, то для его ликвидации нужна новая революция. Ведь в капиталистическом обществе ни рост производительных сил, ни уничтожение монополии образования не лишили буржуазию власти.