До недавнего времени проповедь Христа воспринималась как то, что должно быть принесено представителям всех других религий. Но, начиная с середины XX века, появилось представление о том, что существуют как бы два вида вероучений – традиционные и новые религиозные движения (секты). Первые стали считать «хорошими», а вторые – «плохими». Причем стали утверждать, что причиной высокой оценки «традиционных конфессий» является их древность, служащая будто бы гарантией их гуманности и высокой нравственности. Вопреки всем наблюдаемым фактам нам пытаются внушить, будто все традиционные религии учат только хорошему и в них не содержится никаких оснований для совершения преступлений. Все это особенно выражается в популярном, но совершенно неверном афоризме: «у преступности нет религии». После террористических трагедий в России, Америке, Индии, Филиппинах, Индонезии, Югославии и в других местах даже для самых оголтелых популяризаторов тезиса о «терроризме вне религии» становится ясным абсурдность этой идеи, которая была очевидной всегда для любого непристрастного человека. Ведь религия – это не просто безобидные разговоры о чем-то «высоком и духовным», а реальная практика общения с некоторыми духовными сущностями, и потому говорить о том, что в данном вероучении есть что-то хорошее, а плохое можно отбросить при помощи решения каких-то официальных лиц – вещь совершенно абсурдная. Проблема как раз и заключается в том, с какими существами общается человек: если это Бог Творец Вселенной, тогда от Него стоит ожидать только блага, если же речь идет о тех духах, которые по евангельскому слову служат человекоубийце от начала (Ин. 8, 44), тогда какие бы красивые речи не говорили руководители данной религии, адепты ее неизбежно будут убивать других и губить себя. Ведь никто из людей не властен над тем, кому он поклоняется. И никакие разговоры о «религиозной терпимости и взаимном уважении» здесь не помогут, ибо бесы реально желают погубить человечество, и решения муфтиев или раввинов ничем на их решимость не повлияют. Тем паче, что у тех, кто служит отцу лжи понятие о правде и честности вполне утилитарно. Например, в Коране содержится ряд взаимоисключающих утверждений, касающихся иноверцев, которые применяются в зависимости от политической обстановки. Так что всякие переговоры о мире между религиями являются заведомым блефом, ибо каждый христианин и тем более миссионер помнит, что наша брань не против плоти и крови, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6, 12), которым согласно Писанию и служат все те, кто не чтит Сына, и Отца, Пославшего Его (Ин. 5, 23) в единстве Святого Духа. С такими людьми у нас нет ничего общего в согласии с апостолом Павлом (2 Кор. 6, 14-16), и мы должны сражаться с сатаной за их души, а не надеяться, что какими-то политкорректными переговорами мы сможем «умиротворить их».
Однако стоит вернуться и рассмотреть истоки концепции о «традиционных религиях». Не надо думать, будто идея отождествления истинности и древности религии является чем-то новым. С этим подходом пришлось столкнуться еще первым христианским мученикам, которых как раз и казнили за проповедь нетрадиционной религии. Вот, например цитата из мученических актов муч. Карпа (память его 13 октября). Правитель Валерий, увещая мучеников, сказал: «Не безызвестно, я думаю, вам, что слава и честь воздаются бессмертным богам с древних времен, и это остается так до сего времени не только у нас знающих греческий и римский языки, но и варваров; ибо через усердие к богам города управляются добрыми законами, одерживаются победы над врагами и укрепляется мир.… Почтите их и вы. И если, через слова невежественных людей, вы прельстились неразумной и недавно появившейся христианской верой, то образумьтесь ныне и возвратитесь к тому, что лучше. Тогда и боги помилуют вас, и вы насладитесь многими благами, имеющимися у нас; от царя же ожидают вас великие милости»[1]. Перед нами практически весь набор аргументации, применяемой ныне сторонниками «традиционности религии»: это и указание в качестве критериев истинности какой-либо веры ее древности и степени распространения, и утверждение, будто истинная религия должна поддерживать крепость государства, и обеспечивать материальное благосостояние своим адептам. Нет, конечно, ничего удивительного в том, что «традиционалистические» представления резко усилились после массового возрождения языческого мировоззрения в середине прошлого столетия (это и появление массового движения «Нью Эйдж», и развитие в среде интеллектуалов традиционалистических концепций[2], с последующих усваиванием выросшей на их основе геополитических теорий, констатирующих существование неких макрокультурных образований, признанных равноценными, и отказ от представлений об исключительности европейской культуры). Настораживает, однако, тот факт, что чисто языческая по происхождению концепция «традиционных религий» нашла себе прочное место как в умах рядовых обывателей (что, в общем, и не удивительно, учитывая всплеск неоязыческих настроений), так и у многих православных проповедников. Крайне неубедительными являются призывы к принятию Православия под предлогом того, что это «вера наших предков», что Церковь способна укрепить государство, что доказательством истинности Православия является богатая культура, созданная его сторонниками.
2
Здесь стоит заметить, что сам традиционализм своими корнями тесно связан как с сатанизмом Кроули, так и исламским фундаментализмом. Вспомним только, что гуру традиционализма бывший католик Рене Генон принял суфийский ислам, а его адепты в России, такие как Гейдар Джемаль являются фактически пропагандистами ваххабистского ислама.