Ваймс снова провалился в сон, и вновь был разбужен энергичными толчками сына, вытолкнувшими его из той сумятицы, в которую превратился сон Сэма:
— Мама сказала, вставай, пап. Она говорит, к тебе пришли.
Ваймс не привык долго собираться, так что он быстро натянул одежду и привел себя в порядок настолько, насколько это возможно для человека нуждающегося в бритье, но у которого не было на это времени.
В шезлонге сидел человек в шляпе с пером, в галифе и с нервной улыбкой: три вещи, раздражавшие Ваймса до глубины души. Нервная улыбка означает, что некто задумал предпринять что-то такое, чего обычно не делает. Перья в шляпе лично Сэму казались глупыми, а что до галифе - никто не должен встречаться с копом в штанах, которые подозрительно оттопыриваются, наводя на мысль, что их обладатель, только что навестивший дом, богатый разным столовым серебром, только что судорожно распихал его по карманам. Ваймсу даже показалось, что он может разглядеть очертания чайника, но, возможно, это была просто игра воображения.
При появления Ваймса обладатель трех столь неудачных предметов гардероба поднялся навстречу:
— Ваша милость?
— Временами, — буркнул Ваймс. — Чем могу служить?
Человек с опаской оглянулся на леди Сибиллу, которая с улыбкой сидела в углу, и сказал:
— Ваша милость, боюсь, я должен вручить вам предписание о прекращении противоправных действий от лица совета магистрата этой земли. Мне очень жаль, ваша милость, но я надеюсь на ваше понимание, что они идут вразрез с тем, как должен вести себя джентльмен. Никто не может быть превыше закона и все должны ему подчиняться. Позвольте представиться, я Уильям Стонер, клерк-правовед… — на этих словах мистер Стонер осекся, поскольку Ваймс устремился к двери.
— Просто хочу убедиться, что вы не сбежите, — пояснил Ваймс, закрывая дверь на ключ. — Присаживайтесь, мистер Стонер, потому что вы именно тот человек, кто мне нужен.
Клерк осторожно присел, со всей очевидностью не желая быть «именно тем» человеком. Перед собой он выставил свернутый документ с красной сургучевой печатью - которая заставляет бумажку казаться официальным документом, или дорогим, что в большинстве случаев родственные вещи.
Внезапно Ваймс понял, что годы, проведенные в противостоянии Ветинари были своего рода мастер-классом, о котором он не догадывался. Что ж, пришло время держать экзамен. Сэм вернулся к своему креслу, удобно устроился в нем и хмуро уставился на клерка поверх сцепленных пальцев рук, выдержав паузу в десять секунд, которая всегда заставляла его понервничать, и что, он был уверен, обязательно сработает на этом прыще.
Наконец, Сэм нарушил молчание:
— Мистер Стонер, три ночи назад на моей земле было совершено убийство. Ведь владение землей в этих местах еще чего-то стоит, не так ли, мистер Стонер? Увы, все было подстроено так, чтобы бросить на меня тень в исчезновении некоего Джетро Джефферсона, местного кузнеца. Вы можете подумать, что меня это как-то задело, но это ничто по сравнению с тем оскорблением, что я испытал, встретив констебля Фини Апшота, нашего местного полицейского, к слову - славного малого, заботливого сына прекрасной женщины, который, как бы то ни было, считал себя ответственным перед неким таинственным советом магистрата, а не перед законом. Магистрат? Кто это вообще? Какой-то местный орган? По всей видимости никому не подконтрольный, здесь нет даже окружного судьи или… я не закончил!!!
Посеревший мистер Стонер вжался в сиденье. Ваймс откинулся на спинку кресла, стараясь не смотреть на Сибиллу, на случай, если она смеется. Сэм постарался сохранить серьезное лицо и продолжил:
— Так выходит, мистер Стонер, что официально, в данной местности, гоблины признаны вредителями. Я вам скажу так, крысы - вредители, или мыши, хотя я верю, что к вредителям так же можно причислить голубей и ворон. Но все они не умеют играть на арфе, Мистер Стонер. И они не умеют создавать удивительно изысканные сосуды, и еще, мистер Стонер, они не умоляют о пощаде, хотя должен признаться, я тут наблюдал мышь, которая так трогательно шевелила носом, что я даже отложил молоток. Но я отвлекся. Гоблины могу быть гнусными, негигиеничными и плохо питаться, но все это в равной степени относится к человеческому роду. Где ваш магистрат, мистер Стонер, провел черту? Кстати, мы в Анк-Морпорке не ставим таких границ, поскольку раз гоблины могут быть вредителями, то и всякий бедняк тоже, и всякий гном и тролль. Но она не была вредителем и она умоляла о пощаде.
Сэм сделал паузу, ожидая, когда до мистера Стонера дойдет сила слова. Когда это случилось, клерк-правовед поступил так, как обычно поступает истинный чинуша, то есть полностью проигнорировал все сказанное:
— Тем не менее, мистер Ваймс, вы находитесь вне своей юрисдикции, и, должен отметить, подталкиваете констебля Апшота к образу мышления, и, добавлю, поведения, которые могут существенно сказаться на его карьере…
Клерк застыл с открытым ртом, поскольку Ваймс тут же воскликнул:
— На карьере? Да у него нет карьеры! Он единственный в округе коп, ему никто не помогает, может, за исключением свиней. Он в глубине души добрый малый, его не просто запугать, пишет разборчиво и может произнести слово по-буквам, что в моем разумении сразу делает его подходящим материалом для производства в сержанты. А что до треклятой юрисдикции, то убийство - преступление из преступлений. Согласно омнианству, это было третье на свете преступление! 51Мне неизвестно ни одно общество в мире, где убийство не воспринималось бы преступлением и не преследовалось бы со всей силой. Ясно? А что до законов, то не нужно меня тыкать в законы. Я не над законом, а хожу прямо под ним и поддерживаю на своих плечах! И в настоящее время я сотрудничаю с мистером Фини в расследовании. У нас уже есть свидетель, который ждет в камере, и восторжествует правосудие, а вовсе не всеобщее удобство.
— Прекрасно, Сэм, — вставила Сибилла, неторопливо похлопав в ладоши, как обычно поступают, когда хотят, чтобы к ним присоединились.
Мистер Стонер просто ответил:
— Отлично, сэр, но тем не менее, у меня есть приказ вас арестовать. Видите ли, магистрат привел меня к присяге в качестве полицейского, а юного Апшота освободили от обязанностей. — Он тут же вздрогнул от внезапно воцарившегося холода.
Ваймс поднялся на ноги и ответил:
— Не думаю, что позволю вам, мистер Стонер, сегодня себя арестовать! Осмелюсь сказать, чтобы Сибилла предложила вам чашку чая, если вам будет угодно, а я собираюсь навестить старшего констебля Апшота.
С этими словами Сэм открыл дверь и вышел из комнаты, потом из дома и быстрым шагом направился в сторону кутузки.
На полпути его нагнал Вилликинс со словами:
— С возмущением выслушал весь этот вздор про арест, командор, поскольку по пункту пятому кодекса джентльмена для джентльмена был обязан это сделать. Какой накал страстей! Я должен прикрыть вашу спину!
Ваймс покачал головой.
— Не думаю, что в это должны вмешиваться гражданские, Вилликинс!
Слуге пришлось бежать следом, потому что Ваймс ускорился, но он сумел выдохнуть:
— До глубины души обидно слышать подобное от вас, командор. — И прибавил шаг.
У кутузки что-то происходило. Ваймсу показалось, что это что-то вроде народных волнений, скандала, или бесплатного шоу для соседей, что в таком случае, для кого-то окончится плохо. Мелькнула счастливая мысль: да, вполне возможно, что это дебош— полезное слово, когда никто не знает, что именно происходит, зато звучит настораживающе.