Выбрать главу

— Обычно я не часто езжу верхом, сэр, но я попытаюсь перед вами не ударить в грязь лицом.

Ваймс открыл рот. Потом закрыл его, ничего не ответив, хотя ответ был готов: «Парень! Да я скорее прокачусь на свинье, чем на лошади! Свиньи хоть бегают тихо, а лошади что? Большую часть времени я ничего против них не имею, но бывает, когда я очень даже против лошадей, особенно, когда очень жестко приземляюсь об лошадь, то очень даже против, а оказавшись снова в воздухе, снова ничего против них не имею, но я точно знаю, что через полсекунды треклятая скотина начнет снова, и пока ты соображаешь: «все будет в порядке, если ты сумеешь привстать в стременах, когда она опускается», но со мной такие штуки обычно не срабатывают, потому что я либо сверху, но немного позади лошади, либо настолько против лошадей, что даже рад, что мы с Сибиллой решили завести всего одного ребенка…»

Фини, однако, был в добром расположении духа и в настроении поболтать:

— Сэр, а в Кумской долине было много лошадей?

У Ваймса отпала челюсть:

— Парень, вообще-то троллям и гномам они ни к чему. Правда последние, говорят, потихоньку едят их на ужин.

— Ух ты! Должно быть это был большой удар для такого боевого человека как вы, командор?

«Боевой? Возможно, если ничего другого не остается, но с чего, во имя всех семи преисподен, парень, ты решил, что я спокойно могу смотреть на лошадь? И почему мы с тобой до сих пор идем в сторону подозрительных избушек, в которых могут находиться эти жуткие создания, лягающиеся и фыркающие, мотающие головами и закатывающие глаза? Ладно, отвечу почему. Потому что я слишком боюсь признаться Фини, что я боюсь. Ха! Это история всей моей жизни. Слишком большой трус, чтобы быть трусом!»

Фини толкнул тяжелую створку деревянных ворот, которая для чувствительного уха Ваймса, скрипнула совсем как виселица. Сэм тяжело вздохнул и вошел внутрь. Все верно, это была конюшня, и от нее Ваймса пробрала дрожь. Вот они стоят: смертельные создания, кривоногие, ни пятнышка на шкуре, в их мордах есть что-то крысиное и фатальное в ногах. Такими ногами можно смело играть в горшкет. У каждой твари в пасти был пук сена, предположительно потому, что они им питались. Беспомощного Ваймса представили какому-то человеку, который, как оказалось, был о нем наслышан (как же! Важный полицейский!), и Фини расписывал в красках его заслуги и настаивал на том, что такой человек не может ехать ни на каком другом коне, только на самом резвом во всей конюшне.

В ответ им подвели двух жутковатых коней, и Фини благосклонно позволил Ваймсу забрать себе того, что покрупнее.

— Ну, давайте, сэр! Вперед, снова в седло, да? — с этими словами он отдал поводья в руки Сэма.

Пока Фини договаривался о цене, Ваймс почувствовал, как что-то потянуло его за штанину, и когда он посмотрел вниз, то увидел там улыбающееся лицо специального констебля на испытательном сроке Вонючки, который прошептал:

— Пробле-е-мы, коллега поли-си-сейски? Большой стыд, человек боится лошадь. И верно! Ненавистный лошадь чует страх. Взять меня с собой, поли-си-сейски, я исправить. Не бояться. Тебе нужен Вонючка, да? Ты нашел страшного гоблина? Страх, страх, страх! Но Вонючка сказать: «молчать гоб-гоблин! Этот человек не такой засранец, как другие. Так!»

Маленький покалеченный гоблин еще сильнее понизил свой каркающий голос и добавил на пределе слуха Ваймса:

— Эй! Вонючка никому не рассказать, про чистильщик штанов поли-си-сейски и тот самый арба-лет! Мистер Ваймс? Нет расы более несчастной, и нет никого, кто бы побеспокоился о них, мистер Ваймс.

Эти слова ударили Сэма словно пощечина. Это сказал маленький уродец? Слышал ли их Ваймс на самом деле? Слова возникли словно из ниоткуда, и одновременно словно отовсюду. Сэм уставился на Вонючку, который весело скалил зубы и быстро спрятался под лошадью, поскольку на другой стороне конюшни дебаты лошадиных экспертов подошли к концу и переговоры завершились. Владелец поплевал на руку и Фини, против всех мер гигиены, ответил тем же, и они ударили по рукам. Потом деньги перекочевали в карманы другого владельца. Ваймс надеялся, что тот хотя бы иногда моет руки.

Вдруг перед Ваймсом, к собственному удивлению, лошадь опустилась на колени. Подобное Ваймс видел только в цирке, а прочие разинули рты, словно такого прежде вообще не видели.

Вонючка таинственным образом испарился, но как говаривал известный философ Ли Тин Видл: когда за тобой наблюдают, тебе либо нужно что-то сделать, либо, в худшем варианте, показать грудь. Поэтому Ваймс небрежно пошел в раскоряку со стороны крупа к голове лошади, прищелкнув языком, как он видел, делали конюхи, отдавая команды лошадям. Животное поднялось на ноги, аккуратно подняв Ваймса словно колыбель к удивлению пораженной кривоногой банды, разразившейся восторженными аплодисментами и криками вроде «классно, сэр!» и «здорово, как в цирке!», и к несчастью, с надувшимся от гордости за шефа Фини.

Глава 20

Было еще светло, но поднялся сильный ветер. Ваймс позволил констеблю показывать дорогу легкой рысцой, которая действительно переносилась легко.

— Похоже, собирается дождь, командор, так что думаю, нам придется немного поспешить, чтобы добраться до владений Дудочника, а когда мы обогнем реку по отмели на перешейке Джонсона и окажемся на арбузном поле, перейдем на легкий галоп и как раз должны будем увидеть Фанни. Так, сэр?

Сэм сделал вид, что пару секунд соображает и прикидывает, как лучше будет проехать, и ответил:

— Ну, вроде да, Фини.

Вонючка, улыбаясь вновь, забрался на круп лошади и показал большой палец.

Фини натянул поводья:

— Отлично, сэр, тогда придется немного потерпеть!

Ваймсу потребовалось некоторое время, чтобы понять, что тот имеет в виду. Первым проехал Фини, потом раздался щелкающий звук и не стало ни Фини, ни лошади, только облако пыли. Вонючка скрипучим голосом заметил:

— Ну, держись, мистер Поли-си-сейски!

Тут же горизонт начал скакать перед глазами Ваймса. Каким-то образом галоп оказался лучше рыси, и Сэму удавалось каким-то образом распластаться на спине лошади, надеясь, что кто-то вместо него позаботится о том, что происходит вокруг. Похоже лошадью в данный момент управлял Вонючка.

Дорога, по которой они скакали, взбивая облака белой пыли, была довольно широкой. Потом она внезапно пошла вниз, а местность справа от Ваймса начала повышаться, и где-то за деревьями мелькнула река. Он уже знал, что это река, которая не видела смысла в подобной суете. В конце концов, она состоит из воды, а всем известно, что вода все помнит. Она знает в чем смысл: ты испаряешься, кружишь в небе в каком-нибудь облаке, пока нечто не организует все как надо, и потом ты выпадаешь в виде дождя вниз. И так все время. Так что спешить некуда. После твоего первого в жизни всплеска все остальное ты уже видел.

Так что река практически стояла. Даже Анк по сравнению с ней, казалось, быстрее, только от него воняло как от сточной канавы и его не болтало медленными волнами от берега до берега, как делала Старая мошенница, словно она была не уверена, что нужно делать со всей этой массой воды. Река извивалась как змея, следом за ней так же поступали ее берега, следуя за в целом размеренной и неспешной местностью, в которой все росло и наливалось живительными соками.

Фини все равно не сбавлял темпа, а Ваймс просто вцепился в лошадь, надеясь, что у лошади хватит ума не свалиться в воду. Сэм продолжал лежать, распластавшись на ее спине, пригибая голову, спасаясь от нижних веток деревьев, угрожавших выбить его из седла словно муху.

И кстати, о мухах. У реки, кажется, их был чуть ли не миллион. Сэм чувствовал, как они роятся в волосах, пока случайная ветка или лист не смахивала их прочь. Вероятность заметить «чудесную» лодку, и остаться при этом с целой головой равнялась практически нулю.

Вот наконец показалась надежда на отдых для занывшей спины Сэма - кусочек песчаного берега с валявшимися на нем бревнами топляка. Фини натянул поводья, останавливая лошадь. Ваймс постарался выпрямиться в седле, и как раз вовремя, пришлось спешиться.