И все же Олив становилась мягче, когда Гуннар оказывался рядом с ней. И как раз в этот момент она услышала тяжелые шаги в коридоре.
Он был в сшитом на заказ костюме, крупный, светловолосый, со светлой бородой и пронзительными голубыми глазами, так напоминающий викинга из сериала.
- Маленькая Оливка, рад тебя видеть.
Он назвал ее так же на похоронах ее отца, и это крайне расстроило Олив. Она расплакалась в его объятиях. Но сегодня ей поневоле придется быть жесткой.
- Привет, Гуннар. Сегодня не совершали набегов на деревни и не брали женщин в плен?
- Да нет, мы не всегда такие напористые.
- Но ты же здесь.
- Спасибо за комплимент. Я знаю, тебе нравится притворяться жертвой, вынужденной соревноваться с лучшими.
- Я выигрываю в половине случаев. Так что не уверена, что ты лучший, - сказала она, делая шаг к нему и дергая за лацкан его пиджака. Олив тут же пожалела об этом жесте. Тепло электрической волной пронеслось между ними. И она вспомнила случаи, когда они сталкивались на протяжении многих лет.
Случай, когда он вытащил ее из вазона с растением, стоящего в огромном офисе, куда она угодила, оступившись. Или момент, когда он отвез ее обратно в пустой семейный дом после худшего дня в жизни, когда она попрощалась со своим отцом и чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо. Или же эпизод, когда Гуннар сидел напротив нее в той гостиной и смотрел с сочувствием. Пусть она поплачет, поговорит и поделится воспоминаниями. Завернул ее в одеяло и отнес наверх.
И когда он поставил ее перед дверью ее спальни, всю растрепанную, с мокрыми от слез глазами, Олив положила руку ему на грудь и почувствовала, как сильно бьется его сердце. Он снял пиджак внизу и был одет только в белую рубашку, расстегнутую у горла, и она хотела его. Она подняла к нему заплаканное лицо, ей хотелось тепла.
- Нет, Олив. Иди спать. Ты устала, и тебе очень грустно, и ты не поблагодаришь меня утром.
Он причинил ей боль. Разрушил ее самооценку этим отказом, и она до сих пор не могла простить ему этого поступка. И когда снова увидела его на деловом приеме, Магнуссон вел себя так, как будто той ночи не было.
Олив возмущало, что она все еще находилась под его влиянием. Испытала облегчение оттого, что он не собирался унижать ее, упоминая о неудачной попытке поцеловаться. Но, к сожалению, она все еще не излечилась от болезни, называемой Гуннар, и ее несвоевременное и неправильное влечение подпитывало ее желание выиграть этот контракт. Теперь Олив чувствовала колоссальную ответственность: она хотела увидеть, как мечты ее отца воплощаются в жизнь. Быть такой сильной и безжалостной, какой он всегда представлял ее в своих мечтах. И наконец, убрать Гуннара из своей жизни, чтобы освободиться от этого противоречивого клубка чувств, смеси ненависти и симпатии. В течение многих лет ее ночные фантазии были о том, как викинг уносит ее и связывает, чтобы она стала пленницей в его огромной доме… Она являлась главой крупнейшей корпорации. Никто не должен был этого знать. И никому не нужно было видеть ее стопку любовных романов о викингах.
Гуннар безраздельно и единолично владел ее чувственностью. Он был причиной стольких эротических фантазий! Именно он был повинен в формировании девичьих представлений о сексе и романтике. Олив всегда убеждала себя, что у нее полностью отсутствует личная жизнь потому, что она занята и ей просто некогда по-настоящему заняться собой. Но правда была гораздо более конкретной. Гуннар занимал все ее мысли, вытесняя прочих мужчин.
- Я принес тебе кое-что.
Гуннар полез в свой портфель и вынул шоколадный кекс. Олив всегда радовалась таким знакам внимания и совершенно не могла скрыть своих эмоций. Он взял за правило приносить ей шоколадный кекс на каждую из этих бизнес встреч, которые становились все более и более накаленными. Они никогда не обсуждали контракты наедине с потенциальным заказчиком.
Они всегда делали это вместе. Их споры стали легендарными, и люди хотели занять место в первом ряду, чтобы наблюдать накал страстей. Гуннар утверждал, что кекс был пальмовой ветвью. Она думала, что это способ разозлить ее.
- Спасибо, - сказала Олив, беря кекс в руки.
Она начала слизывать глазурь, а когда подняла взгляд, то увидела, что в его голубых глазах светится тепло. Да. Притяжение между ними явно было взаимным.