Разбойников, или террористов, кем бы они ни были, согнали в кучу, в окружении полиции, перед бараком. И теперь я вижу его снова, этого мужчину: на коленях, вместе с остальными, с опущенной головой и залитым кровью лицом. Он заметил меня первым, чуть поднял голову и следит взглядом; на лице ни страха, ни злорадства от того, что он помнит, как совсем недавно это я дрожала здесь от страха; ничего, только усталая покорность.
А я даже не подумала, что с ним сделают полицейские — конечно же, то же самое, что и с остальными. Не хочу, чтобы его убивали; не хочу, чтобы пытали, чтобы бросили гнить в тюрьме. Не отдам. Здесь ещё можно что-то придумать, они не привезли задержанных в город, не поместили в тюрьму, откуда нет выхода. Сейчас можно просто записать его в убитые при задержании — не поверю, что в этой дикой стране они не сделают подобное за деньги, или… Остальные мои товарищи по несчастью уже ушли вперёд, к транспорту, и без лишних свидетелей должно получиться лучше.
— Он мой, отдайте его мне! — это я проговорила, ещё не додумав свою мысль. Потом опомнилась и продолжала уже более вежливо. А первые слова пусть спишут на мой недавний страх, волнение, и вообще нервное потрясение. — Пожалуйста, отдайте этого мужчину мне, за все, что он сделал, он заслуживает мести, и именно от меня!
Поверьте мне, только не требуйте, чтобы я эту месть прямо здесь и сейчас продемонстрировала…
— Что он сделал вам, госпожа? — очень вежливо обращается ко мне один из полицейских. Интересно, "госпожа" — это только ко мне обращение? Он знаком с обычаями моей планеты, или решил, что вежливость никогда не вредила? Я чувствую, что я для него и гражданская, которой он готов оказать и медицинскую, и психологическую помощь, и непредсказуемая уроженка другой планеты, не из последнего рода… Надеюсь, его отношение мне поможет в моей игре.
— Он хотел меня изнасиловать на глазах остальных, позвольте его забрать. Я очень хочу, чтобы он умирал медленно!
Полицейские (или, все же, местные спецназовцы) переглядываются, один из них, видимо, более высокого звания, кивает:
— Забирайте. Я думаю, что это будет для вас лучшая терапия.
Со скованными руками мужчина по их знаку тяжело поднимается на ноги и подходит ближе. Он все слышал и в своей участи нисколько не сомневается. И никаких попыток вырваться он не делает, просто молча идёт между сопровождающими его полицейскими, время от времени пытаясь плечом вытереть кровь, капающую из рассеченной брови.
Глава 27
Глава 27
Кристиана
Этого мужчину, Иррена, полицейские увезли в своей машине, но клятвенно обещали выдать мне сразу же, как только приедем в город. Хотя у меня и шевельнулось нехорошее предчувствие, что синяков у него явно прибавится за дорогу, но была все же вынуждена с ними согласиться. Не с бывшими пленниками же они повезут человека, который был на стороне нападавших? В конце концов, я могу рисковать собой, но эти люди уже и так пережили достаточно. Моя интуиция и опыт управления мужчинами говорят мне, что он, похоже, из таких, кто подчинится… Но я могу и ошибаться, я же не читаю чужие мысли.
В итоге, мне выделили каюту на корабле, возвращающемся на Венгу — хватит приключений, вернуться домой — сейчас мое самое большое желание, а трофейного мужчину доставили прямо туда. Как они там улаживали дела со службой местного космопорта — знать не знаю, это их проблемы, мне важен результат.
Я захожу в каюту, где уже нет посторонних глаз, а мужчина встаёт на колени рядом со входом, все так же не глядя на меня. Потом он все же с трудом поднимает взгляд, и там не страх, а стыд. Да, ситуация, в которой я его встретила, не из тех, которыми мог бы похвастаться нормальный мужчина… Но все произошло именно так, как произошло. Он мог бы вообще не высовываться, и тогда, вполне возможно, лежал бы в мешке для трупов; но не знаю, где тогда была бы я. Если бы группа захвата помедлила… об этом думать вообще не хочу. Ну, он мог бы ещё героически погибнуть, убив кого-то из своих, пытаясь освободиться заложников… но это уже тянет на бред.
Бровь все ещё рассечена, может, нужен был врач? Я мимолётно прикоснулась к его лицу, и внезапно мужчина потянулся за моей рукой, за этой мимолётной лаской… Я вдруг представила его на месте любого из наших наложников, с которыми иногда играла, и поняла, что он был бы невероятно отзывчив на ласку. Похоже, ему подобного давно не перепадало, а, возможно, и никогда, учитывая, где и как он жил. И как странно, что подобное ему нравится… Догадываюсь, чего он ждёт от меня — мести, жестокости, пыток? А для чего ещё везти подобного ему на Венгу? Но не просит, не злится, не пытается сбежать или договориться… очень странное создание.
Иррен
Он ничего не мог с собой поделать. Женщина, которая имела все основания его ненавидеть, коснулась его — и он, как щенок, тут же потянулся за рукой. Он каждую секунду ожидал удара и издевательского смеха, и знал, что заслужил все это.
Кристиана
— Нравится? — я почему-то не особенно удивилась.
— Не знаю… — ошарашенно выдал он. — А зачем вы забрали меня?
— Угадай. Твои варианты?
— Не знаю. Убить, а перед этим пытать?
У меня, наверное, психика блок поставила, иначе после пережитого был бы такой откат… Но — не вспоминается ужас. Поэтому предложение "боевого трофея", высказанное с понимающей улыбкой, убить его и тем избавиться от последних напоминаний о произошедшем, не нашло отклика в моем сердце.
А вообще, зарождается у меня одно странное подозрение, уж больно все одно к одному складывается…
— А ты, вообще, кто? И откуда?
— Когда-то мы летели на звездолёте с моей мамой, и корабль захватили пираты. Мы летели с Венги…
— Ничего себе… — у меня просто округляются глаза. Одно дело — подозревать, другое — получить подтверждение. — Поэтому ты сразу догадался, что я оттуда? Интересно все же, как догадался? Но как же тесен мир… И сколько же тебе было лет? И как тогда ты оказался сам с этими пиратами?
— Десять лет, кажется… А мама умерла от сердечного приступа, когда нас захватили, а меня потом хотели на какой-то планете продать, там не получилось, а потом продали… Много было всего, но я вырос здоровым, а им нужны были крепкие мужчины. Да, я убивал людей — но никогда это не были дети или женщины! Я хотел вначале сбежать, а потом… просто струсил. И идти мне было некуда, никого из родственников матери я не знал, даже если они где-то и есть. Я подумал, что на Венгу вы меня повезете, чтобы показательно умертвить, и понимал, что я не буду сопротивляться. Не знаю, как и зачем мне дальше жить, не умею…
— Ну и фаталист, ужас какой-то… — не сразу пришла я в себя от услышанного. — Но, скорее всего, именно поэтому ты сможешь здесь приспособиться. А, может, даже и приспосабливаться не придется.
Мужчина помолчал немного, а потом тихо сказал:
— Меня звали Аймир. Мне сказали, что это девчоночье имя…
— А ты бы хотел его вернуть?
— Да, госпожа, — твердо ответил он.
— Ну, что же, мне нравится — новая жизнь, новое имя. С тем человеком тебя больше ничего не связывает.
Аймир (Иррэн)
Аймир посмотрел на всех этих мужчин гарема и внутренне содрогнулся. Эта девушка имеет полное право причинить ему и боль, и невыносимое унижение. Он сам думал, что должен искупить свою предыдущую жизнь, то, что с этой девушкой случилось, и то, что могло бы случиться, должен был дать ей отмстить… Но вот сейчас малодушно понимал, что лучше было бы умереть мгновенно. Впрочем, быстро умирать всегда легче.
А Кристиана новенький удивил: здоровенный парень смотрел на него с ужасом, словно ломаный-переломанный хозяйками и предыдущими гаремами малек. Дочь ничего не говорила о том, что это ее приобретение надо от всего ограждать, как предыдущего мальчишку, но необоснованную жестокость Кристиан и сам не собирался проявлять. Если парень проблемный, то придется заниматься его дисциплиной. Но очень хотелось бы обойтись без этих мер.