— Неровен час, завтра все бульдозерами сгребут без разбора, а тут добрая половина своего, честно нажитого, — думали по обе стороны границы.
Они не сильно ошибались — бульдозеры к пограничным переходам, созданным для кормления новоявленных феодалов, пришли уже к утру.
Похожий на согнутого заботами ушастого Добби, которому так и не подарили заветный носок, Президент воздержался от комментариев и спешно уехал на дачу, где его предшественник так любил работать с документами.
Может быть, он рассчитывал переждать неразбериху подальше от опасного во всех отношениях эпицентра событий, может, просто поехал, куда глаза глядят. От безнадежности и еще потому, что соваться в войска было никак нельзя.
В войсках, говорили знающие люди, и так никогда не любили безопасность и выходцев из нее за неизбывную подлость характера, а уж теперь…
Бесцельно перебирая на столе безделушки, гарант выслушал доклад руководителя администрации. Реальная ситуация оказалась намного хуже чем можно было предполагать.
Первым, еще при выезде из Кремля, исчез немногословный, флегматичный полковник с чемоданчиком кодированной связи. Неожиданно оказалось, что спецсвязь не работает уже пару часов как. Сотовая — выключена по всей стране. В проводном телефоне — ничего, кроме длинных гудков.
Армейская радиостанция при попытке установить связь, разразилась дикой какофонией из шипения, треска, волчьего воя и щелчков. Теперь службы РЭБ работали против прежней администрации.
Постоянно закрепленный за объектом вертолетчик, не говоря никому худого слова, улетел в неизвестном направлении. Да что вертолетчик, обслуги и то, осталось меньше половины.
Все, что оставалось у бывшего владыки — это горстка лично преданных ему бойцов из службы охраны, глава аппарата, да машины кортежа. По раскладу выходило, что беглецами займутся в лучшем случае завтра, в худшем — с минуты на минуту.
И тогда гарант отдал последний приказ:
— Вот список. Эти заговорить не должны ни при каких обстоятельствах. Вытаскивайте семьи. На посольства не надейтесь — джентльмены и на порог не пустят. Вот номера счетов и коды. Я остаюсь.
После того, как верные соратники ушли, ждать пришлось недолго. Будто сорвавшийся с фиксаторов нож гильотины, ударил по нервам звонок телефона.
— Господин, Президент, — извиняющимся тоном доложил охранник. — Тут к Вам приехали.
— Кто?
— Полковник Степанов и двое сопровождающих.
— Всего двое? Что им надо?
— Говорят, по поручению СНК. К вам.
Несколько секунд охранник слышал в трубке лишь тяжелое дыхание.
— Покажи им дорогу, — наконец ответил президент, ставший таковым в качестве новогоднего сюрприза для нации.
Про себя же гарант подумал:
— Эти не отвяжутся. Откажешь, через полчаса здесь будет батальон или рота со средствами усиления. Надо будет — и полк. Захотят — поволокут за ноги.
Из интервью Председателя СНК "Комсомольской Правде".
— Наши читатели хотели бы знать, что новая власть планирует делать дальше. Некоторые опасаются репрессий, поговаривают даже, что не за горами новый 1937 год.
— Это несколько вопросов. Начну отвечать с последнего. Нового 1937 года не будет. Кстати, картина того 1937 года, что был, чудовищно искажена пропагандой. Если посмотреть реальную статистику, то получится, что у простого рабочего шанс попасть под репрессии был порядка полутора процентов, у руководителей среднего звена — около двадцати, а вот у верхушки партийного и армейского руководства — приближался к восьмидесяти. Кого действительно зачистили жестко, так это карательные органы, занявшиеся под шумок элементарным сведением счетов и мародерством.
Теперь о будущем. Если вы представляете его как нескончаемый митинг под барабанный бой. Если воображение рисует развевающиеся знамена освещаемые отблесками пожаров, хоровое скандирование лозунгов и прочую непотребщину, то спешу заверить читателей: такого не будет. Тотальных репрессий ожидать не стоит.
— А как же милые сердцу ура-патриотов картинки? — задал очередной вопрос журналист.
— Это как? — недоуменно приподнял брови Виктор.
— Ну примерно так: патриоты, поймавшие за штаны рыжего Чуба. И сам Чуб, истошно орущий, что отдаст все, совсем все, до последнего миллиарда… Фигура диктатора, в мундире, но без лица, произносящая нескончаемую, но такую нужную и умную речь, — обнаруживая неплохое знакомство с классиками, близко к тексту процитировал корреспондент.
— Вы это серьезно говорите?