— Спокойной ночи, товарищ Вояр, — слегка встревожено попрощался генерал, не понявший причин, по которым так резко закончилась одна из самых интересных за последние годы бесед.
— Спокойной ночи, — внимательно заглянул в глаза Рохину Вояр. — Приятных сновидений.
Утром, в несусветную рань, когда солнце еще только собиралось выкатиться из-за кромки леса, Рохин встречал своего командира, заканчивающего неспешную утреннюю пробежку.
Выглядел генерал-лейтенант совсем неважно. Бледное до синевы лицо, до крови искусанные губы, слегка дерганая манера двигаться. К появлению генерала плохо выспавшаяся охрана отнеслась с легким недоверием, так как его правый карман явно оттягивало что-то тяжелое, чего раньше никогда не наблюдалось.
— Это было абсолютно необходимо, — вместо приветствия, извиняющимся тоном сообщил Виктор.
— Да я что… Живой вроде. Просто хотелось бы знать, как называется эта напасть.
— Индуцированная паническая атака, Лев Яковлевич. Причем, в довольно-таки мягком варианте.
— В мягком, говорите, — скептически хмыкнул генерал. Ядом, содержащимся в его голосе, можно было бы потравить всех вредителей полей и огородов в Союзе.
— В мягком, можно даже сказать, очень мягком, — заявил Вояр. — Хотите, я даже расскажу, как оно происходило?
— Попробуйте.
— Сначала вы ощутили, что откуда-то из-под солнечного сплетения к горлу ползет ком. Было?
— Было.
— Немного подташнивало, хотелось как-то поменять позу, но даже повернувшись, вы обнаруживали, что легче не стало. Через некоторое время вы поняли, что вам погано независимо от позы. Как ни повернись, все одно: тошно, и ком у горла. Но не рвало, так подташнивало. Тихо и достаточно мерзко.
— Да.
— Помаленьку вы к тошноте привыкли, но начало барахтаться сердце, и пропал сон.
— Было.
— Вы вставали, курили, ходили в туалет, может быть раскрывали окна или пытались выйти подышать, но ничего не проходило. У горла стоял ком, сердце периодически пропускало удары.
— Так и было.
— Потом вы снова попробовали лечь, и тогда пришел страх. Несмотря на относительно приличное самочувствие, без особых болей и беспомощности, вы вдруг решили, что вот-вот умрете. Умрете, не сделав того, что хотели, не вырастив внуков, не сказал близким того, что собирались сказать давно. Вы чувствовали, что то ли умираете, то ли сходите с ума. Так?
— Так, — с трудом сдерживаясь, мрачно подтвердил генерал.
— Вчера вы изволили пропустить мимо ушей мои слова о том, что про голод, страх, жажду, удушье, любовь и ненависть читать бесполезно — это надо пережить.
Рохин молча кивнул. В этот момент он не испытывал никаких чувств, кроме полностью опустошившего душу бессилия.
— Так было надо, Лев Яковлевич, — вновь извинился командир. — Профессиональные психиатры хорошо осведомлены о причинах, поверьте. Теперь будете знать и вы…
— Что я узнаю такого, что могло бы окупить весь пережитый этой ночью ужас? — меланхолично поинтересовался генерал.
— Умение внушить еще больший ужас любому из несведущих окупит ваши страдания? — поинтересовался Виктор. — Просто так, прочитать в умной книге о том, что индуктором, то есть, человеком, способным вызвать сильные эмоции у других может быть лишь тот, кто сам понимает их природу — мало. Умом понять — недостаточно, ум всегда служит эмоциям. Только мы научились это ловко прятать, Лев Яковлевич.
— Вот значит, что Вы хотели донести до меня, — задумался Рохин.
— Это не все, Лев Яковлевич. Понимаете, тут такое дело… Вам надо лучше понимать тех, ради кого все затевалось. А они далеко не идеальны. За последние сто-сто двадцать лет в бывшем Советском Союзе на населении отрабатывались самые злодейские методы приведении к покорности. К примеру, в той или иной форме, вегето-сосудистая дистония наблюдается у 95 процентов населения.
— А от нее до ночных панических атак, когда обыватель остается со страхом смерти один на один — полшага, тем более, что панические атаки, как я имел счастье убедиться, легко индуцируются, — мрачно продолжил генерал. — В итоге, имеем любой заранее заданный процент смертельно перепуганных обывателей, зачастую просто боящихся рассказать о своих страданиях друзьям и близким.
— Для полноты картины прибавьте к относительно безобидным психосоматическим расстройствам десяток-другой серьезных хронических заболеваний, включая диабет, алкоголизм, наркозависимости, жестко запрограммированные социальные рефлексы. Вы, кстати, еще не забыли про системы образования и воспитания, наносящие молодым людям заранее запрограммированные морально-когнитивные уродства. Что получим?