— В какой-то мере, — предчувствуя неладное, попытались уклончиво отмолчаться знающие люди.
— В какой конкретно, не подскажете? — упорствовал Председатель РВСР. — И не потому ли, случайно, полюс холода именно в Оймяконе? Там как раз мерзлота под полкилометра будет. Что же ее так успешно охлаждает, граждане, что ветры с полюса несут в Оймякон лишь тепло, а в шахтах на километровой глубине от плюс 40 до плюс шестидесяти?
— Клатраты и охлаждают, — играя желваками, недовольно уточнили капитаны нефтегазовой отрасли. — Температура кипения чистого метана примерно минус 161, клатратов — как раз около минус 82. Примерно такова и бывает температура на полюсе холода.
— Таким образом, большинство наших месторождений — клатратного происхождения?
— Ну да, — пожали плечами ответственные товарищи. — Известно со времен начала разработки Мессояхского месторождения. Вечная мерзлота интенсивно тает, вот и высвобождается газ. В единице объема метангидрата до 180 объемов метана.
— Стало быть, если пробить пробную скважину на границе мерзлоты, то чаще всего она даст газ?
— Так и есть, — подтвердили газовщики. — Причем, каждая третья — в промышленных объемах. Мерзлота — она потому и мерзлая, что там от притока тепла из недр потихоньку выкипают клатраты. Как в холодильнике. Кипят, и уносят тепло. Пока кипят — мерзлота существует. Но приток тепла из недр относительно стабилен, коэффициенты теплопроводности известны, можно даже сроки предсказывать, что и когда. Как выкипели — так нет мерзлоты. В таких случаях газа остается мало и лишь там, где осадочные породы достаточно плотные. И вообще, Союз разработал технологии разработки гидратных месторождений, в том числе и морского залегания, еще в пятидесятых, просто это не афишировали сильно.
Про себя Вояр отметил, что товарищи вновь и крайне профессионально недоговаривали. В частности, скрывая, что клатраты — крайне характерное для морского дна образование. Своего рода, стадия в циркуляции просачивающихся из земных недр метана и водорода. При этом, только вокруг Крыма, запасы легкодоступных гидратов составляют в пересчете на свободный метан 24 триллиона кубометров. По крайне заниженным данным восьмидесятых годов.
— Так получается, что большую часть непроданного газа вы либо сжигаете, либо позволяете ей просто выйти в воздух?
— А что еще делать? — вновь пожали плечами ответственные товарищи. — Цену надо держать. Прибыль необходимо максимизировать. Живем-то единожды!
— Так значит, люди, наши люди для вас — всего лишь часть кормящего ландшафта? — с обманчивым спокойствием поинтересовался Вояр.
Знающий человек уже увидал бы, как в его глазах неторопливо раскручивает обжигающе холодные вихри пьяная от ярости вьюга. Не приняв изменения в выражении лица Председателя близко к сердцу, товарищи с циничной прямотой пьяных легионеров подтвердили:
— Так своих-то удобней всего доить! В холоде как-никак живем. Так что, поддержание цены — дело правильное, даже если ради него приходится половину газа на воздух пускать. И больше, бывало, в небеса улетало!
— Ага, — совсем по-простому присвистнул Виктор. — Значит, выпускаем ценнейшее топливо в воздух, делаем нерентабельными целые отрасли, заставляем людей клацать зубами в плохо протопленных жилищах, и это ради мелкого ведомственного гешефта?
— На том гешефте почитай, добрая половина бюджета стоит, — с приличествующей отвисшим щекам солидностью, огрызнулись газовщики. Так ничего и не поняв, уже бывшие люди решили по отечески вразумить потерявшего берега мальчишку. — Да и потом, много у нас этого добра. Только под Байкалом мало не километровый слой метангидратов.
— Теперь все ясно, — с горечью констатировал Вояр. — Богатство, доставшееся нам ценой страшной гибели тех, кто жил до нас, наследство людей, по которым ударил километровой высоты сель, принесший из глубин морских, камни, глину и тот самый газ, вы, ничтоже сумнящиеся, пускаете на ветер. Это даже не растрата таланта из Книги. Таким делам я и определения-то подобрать вот так сразу не могу… Наверное, придется Трибунал просить.
Каждый день, с трудом доползая до кровати, Вояр понимал, что многочисленные и разноплановые реформы, на самом деле проявляются либо как воздаяние тем, кого простить было никак нельзя, либо как судорожное затыкание дырок.
Деятельность реформаторов в течение последней пары лет вызвала жертвы и разрушения, сравнимые с тем, которые принесла Отечественная. Разве что, они не сопровождались бомбежками и виселицами на площадях. А так… По многим показателям стало даже хуже, чем после войны на уничтожение.